Следующей на мои слова реакции я никак не могла ожидать. Герцог усмехнулся, а затем и вовсе начал смеяться во все горло. И это была не истерика, которая могла б последовать, если б Дэймонд сожалел о том, что сделал. Это был самый обычный смех. То есть он веселился, ему было смешно. У меня уходила земля из-под ног, а он сложился в три погибели, так ему было весело.

— Что ты делаешь? Не время шутки шутить. Хватит вести себя так, будто ты идиот.

После моей тирады, Дэймонд в миг стал серьезным. Он подошел ко мне и схватил за плечи.

— Я врал тебе каждую секунду, которую провел с тобой. И Клэр — самое безобидное, что я тебе сделал.

— Говори прямо, Дэймонд.

— Я должен был влюбить тебя в себя. Это приказ императора.

Я даже перестала чувствовать боль на секунду. До такой степени услышанное не вязалось с реальностью. Причем тут император? Я понимала, что в нашей истории он играет большую роль. Но не думала о таком.

— Зачем ему это?

Дэймонд злобно и одновременно устало усмехнулся:

— Твоя мать прокляла его сына. Он из-за этого болеет.

И старательно уставился на меня. Будто дальше я должна догадаться сама.

— И? — я даже издала нервный смешок.

— Ты не знаешь, как открывается твой медальон? Какое условие должно произойти? — после того, как я неопределенно пожала плечами, герцог продолжил. — Его можно открыть только, если его обладатель, то есть ты, искренне полюбит кого-то. Чисто и наивно. По-настоящему.

Вся мерзость поступка Дэймонда накрыла меня с головой. Он играл моими чувствами. То есть император может приказать ему что угодно. Для них вообще нет преград.

Как же больно было слышать о наивности и чистоте, что я должна была начать испытывать к этому пропащему человеку. Он даже гордо усмехнулся, будто ему это льстило.

Но это не самое главное. Оставался еще момент, который я не могла понять. Кое-что не стыковалось.

— А зачем императору мой медальон? — слабым голосом спросила я. Слезы душили горло. Я еле стояла на ногах.

— В нем карта. Твои родители обладали самым ценным сокровищем во всем мире. У них был эликсир жизни. Они спрятали его, а путь к нему вложили в медальон. Император хочет вылечить своего сына.

Я посмотрела на эту обычную подвеску. Да, он был со мной, сколько я себя помню. Но я никогда не придавала этому значение. Я не вкладывала в него смысл. Не считала его единственной вещью, что связывала меня с родителями. А они, оказывается, оставили мне такую важную вещь. Зелье, что боролось с любой болезнью. А император хотел так эгоистично использовать мою вещь, при этом еще и обмануть меня.

Больше я не могла здесь оставаться. Вид Дэймонда вызывал боль вперемешку с отвращением. А то, что он императорские тайны спокойно говорил при посторонней женщине, говорило о степени их близости. Значит, он посвящал ее во все свои секреты и жизненные ситуации.

Я медленно развернулась и побрела, куда глаза глядят. Вслед мне было брошено:

— Мари, пожалуйста, не уничтожай меня. Император разрушит мою жизнь. Не позволяй этому случиться.

Именно в этот момент всего на секунду мне стало его жалко. Я смогла немного понять его.

Но потом я вступила в грязь. В прямом смысле. Это судьба подавала мне знаки.

От всей иронии мне захотелось смеяться. Я подняла голову и посмотрела на небо. На нем горела одна единственная звезда.

— Гори, дорогая, не гасни. Не будь, как я. — прошептала я ей.

И пошла дальше, не оборачиваясь. Мне было больно видеть Дэймонда, который наверняка, обнимая Клэр, возвращался, чтоб закончить дело, от которого я их отвлекла.

Не помню, как долго я шла. Но очнулась я у гостиницы. Ноги сами привели сюда. Я понимала, что идти мне было некуда. Значит, остановлюсь здесь.

Я вошла в маленькое и уютное здание.

— Здравствуйте! Рады приветствовать вас у нас. Какой номер вас интересует? На сколько вы хотите остановиться у нас? — затараторила работница. Я подошла к стойке и уставилась на нее немигающим взглядом.

Сил говорить не было. Слезы потекли сами собой.

— Ох, что с вами? Вам нужна помощь?

Я отрицательно мотнула головой.

— Давайте я вас отведу в номер. Оплатите все завтра. Вам нужно умыться и поспать. Пойдемте, моя дорогая.

Она аккуратно обхватила меня за плечи и повела на второй этаж.

Мы дошли до самой последней комнаты. Она открыла дверь и впустила меня внутрь.

— Проходите! Вам принести что-нибудь? Ох, о чем это я? Конечно, принести. Сейчас я отправлю к вам чай и пирожные. Они у нас тут очень вкусные. Они мгновенно помогут вам.

Все, что я смогла сделать, это благодарно посмотреть на девушку.

Она понимающе удалилась, пожелав мне спокойной ночи.

А ведь и правда было уже поздно. Стоит ли есть ночью? Хотя это совсем неважно. Мне больше не хочется быть красивой и худой. Мне больше вообще не хочется быть.

Через время мне принесли чай и отрекламированные пирожные. Я долго смотрела ни угощенье, не думая ни о чем. Просто уставилась в одну точку.

Когда чай уже остыл, я решила поесть. Совсем не почувствовав вкуса, я постаралась убедить себя, что мне помогла сладость. Но это не так.

Силы остались лишь для того, чтобы дойти до кровати и рухнуть на нее. К счастью, заснула я мгновенно. Никакие лишние мысли не крутились у меня в голове. Никакие надоедливые русалки не преследовали меня во снах. Никакие служанки не будили меня по утрам. Никакие модистки не одевали меня. Никакие герцоги не целовали. Никакие императоры не соблазняли. И от этого мне было хорошо.

До того момента, как я не проснулась. Ведь на утро я полностью забыла, что случилось. Сначала я не поняла, где нахожусь. А когда воспоминания пробежали одни за другими, боль вернулась.

Сидя на кровати, я завыла, словно была каким-то