Слезы побежали новым ручьем. Сейчас мой жених, который признавался мне в любви, грел в своих объятиях другую женщину.

Сдержав крики, рвущиеся из груди, я медленно повернулась к выходу. На ватных ногах я вышла. Скорости мне прибавили только крики Дэймонда мне в спину. Дэймонда, который только что потерял меня навсегда.

17 глава

Вот так рушится мир. Сначала идет неверие, мозг не воспринимает ситуацию, которую он никак не ожидал. Реальность не совпадает с устоявшимся знанием, что живет в голове. В моменте тебя накрывает смех, что скорее является истерикой. Чтоб не показаться разбитым, ты начинаешь посмеиваться, даже грубить, если кто-то попадется тебе под руку. Но это не поможет. Правда доползет до твоего сердца, и тогда уже именно оно начнет управлять твоими действиями. На удивление, такое сильное сердце, которое обеспечивает твою жизнь, не терпит холодности мозга. Оно теплое и живое. Оно защищает себя горькими слезами, которые невозможно остановить. Тебя ломает, тело сгибается пополам. Все внутри будто трещит, рвется на части. Из горла рвется крик, но ты подавляешь его. Ведь никто не должен услышать твою боль. И если сначала это незаметно, то потом ты понимаешь, что совершаешь ошибку. Эмоции, что ты оставил внутри, подавил, копятся в сплошное нечто, что потом разрушит тебя.

Но когда твое сердце ранено, ты не думаешь о последствиях. Ты просто защищаешь его от возможной боли, которая следует сразу же. Слезы наполняют глаза, закрывая от них мир, который разрушил тебя. Унижение ведет тебя быстрее от места, где ты оставил свою гордость. Но обрел опыт и силу. Именно из-за нее ты не останавливаешься, слыша крики прошлого.

А меня, к сожалению, звал Дэймонд:

— Ну же, Мари, да погоди ты. Дай мне объясниться.

Герцог нагнал меня уже на улице. Было уже поздно, но этот район не спал. Здесь только начиналась жизнь. Нарядные дамы расхаживали по дорогам, показывая себя миру. А уставшие и недовольные жизнью мужчины слепо следовали по их следам.

Так что я была не одна. В этой борьбе с предателем со мной были все падшие люди империи.

Герцог схватил меня за локоть и развернул к себе. Мое тело исказилось отвращением. Пальца занемели в неестественной позе, спина согнулась. Я издала звук, похожий на рычание. Не знала, что меня так сильно будет воротить от человека.

И Дэймонд не догадывался о моей реакции. Он в удивлении отстранился о меня и застыл. В его глазах читалось неверие и понимание. Вся серьезность его проступка накрыла его осознанием. Я сжала зубы до такой степени, что едва не вывернула себе челюсть. Руки я сложила в кулаки, и застыла в оборонительной позе.

Сейчас больше всего хотелось, чтоб Дэймонд не понял, как мне больно. Но чувства брали верх.

— Не подходи ко мне, мерзавец. — прошептала я загробным голосом. — Не дыши в мою сторону, не отравляй мой воздух. — герцог захотел что-то сказать, но я его опередила. — даже не смей говорить, когда говорю я. Любые твои слова лишь пыль. Не трать мое время.

Я уже собиралась уходить, но меня остановил обреченный воздух:

— Мари, — при упоминании моего сокращенного имени я поежилась. — ты же должна все понимать. Я же взрослый мужчина, в конце концов. У меня есть вполне логичные потребности. Я же не могу трогать тебя!

Я в удивлении застыла. Как раз это и звучало логичным и правильным.

— Не удивляйся. Что тут непонятного? Ты же сокровище. Тебя нужно беречь и уберегать от всех потрясений. Я не мог спугнуть тебя своим напором. А Клэр…

На этом слове я гневно развернулась и пошла в другую сторону.

— Стой же. Клэр всего лишь временное решение. После свадьбы этого не будет. Я тебе обещаю. — Дэймонд еще долго говорил много пустых слов, пока я не перебила его спокойным голосом:

— Ты любишь меня?

На этом моменте к нашей драме добавилось еще одно действующее лицо. К нам подошла Клэр, укутанная в одеяло. Ее волосы были растрепаны и красиво развивались вечерним ветром. Эта женщина обладала невероятной натуральной красотой, но сейчас я видела лишь змею, которая обвивает мне шею, не давая дышать. Воздух перекрыт. Вздохом может стать лишь положительный ответ герцога.

Внутри меня еще тлелась надежда, что я смогу забыть это. Я ожидающе уставилась на него, но тут он заметил любовницу. Он задержал на ней долгий и глубокий взгляд. Та смотрела на него ревностно, одержимо. На меня ж злостно. Тогда я повторила свой вопрос:

— Дэймонд, ты любишь меня?

Он бросил на меня быстрый взгляд, затем устремил все свое внимание на Клэр. Его тоскливое выражение лица надолго запомнилось мне.

— Я… я… — казалось бы Дэймонд уже хотел что-то сказать, но тут его перебило хмыканье этой женщины.

Дальше он просто замолчал. Что ж, пожалуй, свой ответ я получила. Мир рухнул во второй раз. И теперь мозг не думал совсем, действовало мое сердце.

— Ты последняя мразь, Дэймонд. Ты хуже животного. Ты хуже Филиппа. Как ты мог променять меня на дешевую проститутку?

То, что произошло дальше, я потом долго анализировала и не могла поверить. Герцог замахнулся на меня. Его ладонь, сжатая в кулак, направилась к моему лицу. Я рефлекторно сжалась, закрыла голову руками. Но удара не последовало.

Через несколько гнетущих секунд я убрала руки и посмотрела на Дэймонда. На его руке лежала ладонь Клэр. Она остановила его. Помощь пришла откуда не ждали.

Но Дэймонд все еще был зол. В его глазах горел огонь ярости и ненависти. Он тяжело дышал и пристально смотрел в мои глаза, мысленно убивая меня. В то же время он небрежно сбросил руки Клэр, но затем, будто опомнившись, посмотрел на нее и трепетно улыбнулся.

Затем обратил на меня потемневший взор и сказал:

— Больше никогда не смей говорить что-то плохое в сторону Клэр. Ты ничего не знаешь и не имеешь права даже смотреть на нее.

— Я не говорю плохое, Дэймонд. Я просто отметила факт. То, что ты назвал это плохим, говорит лишь о твоем к этому отношении. И я сомневаюсь, что