Шрифт:
Закладка:
Наши уже были там – держались за просмоленное днище, погрузившись в воду по самые рты.
– Сенька, сукин кот! – закричал Макарыч. – Гений наш, ты хоть понимаешь, что сотворил?!
Но гений только хлопал глазами и намертво прилип к лодке.
– Да тебя за такое…
– Ни к чему парня бранить, – пробулькал Володя. – Гляди: и так еле жив.
– Бранить?! Его озолотить мало! Сенюшка, милый, кабы не твой кувырок… Не было бы счастья, да несчастье помогло. Я как в воде-то оказался, тут меня и осенило. Новую методу нашел. Теперь местоположение клада определить – раз плюнуть…
Ишь, Архимед!
– Колокол-то утонул, – пробулькал Володя.
– Пустяки, – сказал дядюшка. – Серега, нырни-ка, пошарь.
Я стащил с себя одежду, пристроил ее на днище и нырнул. Мокрое оказалось гораздо глубже, чем я предполагал. Воздуха мне хватило лишь на то, чтоб зачерпнуть со дна пригоршню ила и, задыхаясь, вылететь на поверхность наподобие мифической гагары, добывшей материал для создания земной тверди.
Через пару-другую погружений ко мне присоединился Володя. Искали мы искали, но колокол как в воду канул.
– Шабаш, ребята. Идем домой, – скомандовал наконец Макарыч. – Видать, лодку отнесло в сторону. Приблизительное место я засек – по точкам на берегу. Вернемся с прибором и будем искать колокол по науке.
Пока мы толкали перевернутую лодку к берегу, дядюшка поведал нам свой научный план: использовать Сеньку в качестве эхолота, на этот раз – на воде.
– А второй колокол где взять? – спросил Володя.
– Есть у дядюшки котелок, – сказал я. – Тихий, правда.
– Я в озеро не полезу, – заявил Сенька, успевший уже немного оклематься.
– Что-нибудь придумаем, – сказал Макарыч.
И ведь придумал. Любо-дорого было посмотреть, как мастерил дядюшка самодельный стетоскоп. В боках консервной банки от килек в томате пробил две дыры и вставил в них трубки, какие нашлись среди хлама в его сарае – кусок поливального шланга и отрезок топливного. Приладил к шлангам втулки для ушей из камышинок, натянул на банку мембрану из обрывка полиэтиленового пакета и вручил корявое сооружение Сеньке:
– Будешь слушать из лодки.
– Может, рыбу научишься находить, – добавил Володя.
Взяли мы малый черный котелок, веревки и прочую снасть и отправились выручать затонувший колокол. Отплыли недалеко и остановились испытать, как работает новая аппаратура. Сенька вставил втулки шлангов в уши, перегнулся за борт и опустил мембрану стетоскопа на воду. Глаза он закрыл, чтобы лучше… не знаю, как сказать: то ли слышать, то ли видеть. Я выставил рядом котелок и тюкнул по нему молотком. Чистый печальный звон поплыл над водой.
– Ну что?
– Вроде вижу чего… – неуверенно проговорил Сенька. – Смутно. Слышимость плохая.
Я тюкнул посильнее. Семен, не открывая глаз, покачал головой: не то.
– Вдарь как следует, – сказал Макарыч.
– А если расколется?
– Лыком свяжем.
Я размахнулся и ударил по котелку что было сил.
– Вот это звон, – сказал Макарыч.
– Проясняется… – проговорил Сенька. – Комья какие-то на дне…
Я осмотрел котелок – не треснул ли. На месте удара сияло яркое пятнышко. От округлого черного бока отскочила чешуйка нагара и обнажился чистый золотистый металл, сверкающий на утреннем солнце.
– Колокольчик-то наш из латуни.
– Слишком тяжел для латунного, – сказал дядюшка. – Ну-ка, поглядим.
Он долго осматривал котелок, тюкал по дну молотком, колупал ногтем нагар. Вид при этом у дядюшки был озабоченный и, казалось, даже огорченный.
– Водки бы царской…
Сенька так и подбросило:
– Золото?!
– Кто его знает, – вздохнул Макарыч. – Может, оно, а может, и не оно.
– Дай! – Сенька выхватил у него котелок, глянул на золотое пятнышко и тут же поднял трезвон на все озеро, ожесточенно оббивая молотком черную корку нагара.
– Мягкий! – кричал он. – Металл, говорю, мягкий. Глядите, какие вмятины… А блестит-то, блестит! Братцы, да это же… Я ж говорил!
Он вскочил на ноги, прижимая котелок к груди.
– Нашли!
И, не зная, как еще выразить распиравшие его чувства, бросился в воду. Плюхнулся брюхом, плашмя, как бревно, подняв фонтан брызг.
Володя невозмутимо прокомментировал:
– Утонет. И второй котел утопит.
– Ничего, – сказал Макарыч, – пусть поостынет.
Сенька тонул на удивление радостно и безмятежно, не выпуская из рук котелка. Мы сделали пару гребков, пододвинувшись поближе, и за волосы втащили его в лодку.
– Ты на тот-то свет пока не торопись, – сказал Макарыч. – Глупо, из-за простой медяшки.
Он хотел было отнять котелок, но где там: хоть Сенька еще и не очухался, однако вырвать у него сокровище можно было только вместе с руками. На берегу общее достояние – пока еще неизвестно, какое именно: простую посудину или будущее богатство нашей артели, – все же отобрали, и Макарыч запрятал котелок под грудой хлама в своем сарае:
– Пусть пока полежит, где лежал. Здесь надежнее, чем в любом банке, – никто рыться не станет. Если, конечно, кто из нас не проболтается… Случайно, скажем…
– Чего это ты на меня косишься?! – взвился Сенька. – У меня как в могиле.
– Верно, верно, Сенюшка, – сказал Макарыч. – Но ты все-таки присматривай получше за могилкой-то. Оградку не забывай закрывать на замок.
И тут Семен опять меня удивил. Не завелся, не ударился в крик, а лишь глянул на дядюшку и улыбнулся сдержанно:
– Не забуду, Макарыч. А теперь пойду. Промок, переодеться надо.
И удалился с большим достоинством. Вот как изменяет человека даже иллюзия богатства.
– Пойду и я, – сказал Володя. – Половлю рыбку. Соскучился… А с этими кладами мы вовсе на сухомятку перешли.
– Погоди. Поговорить надо, обсудить…
– Нечего тут обсуждать, – сказал Володя и ушел.
Дядюшка вовсе помрачнел.
– Ишь, разбрелись все. Давай-ка мы с тобой, Серега, пройдемся. Мне подумать надо.
По дороге к озеру я спросил:
– Дядь Петь, что за проблема-то? Всего дел – проверить, вправду ли это золото, а затем продавать его помаленьку.
– Верно, Серега, верно, – согласился дядюшка. – А представь, какой гул в Старой Бологе поднимется, когда мы принесем металл на пробу. Городок-то маленький. Повалят к нам кладоискатели, житья не станет. Нет, надо в область ехать. Или самим кислоту в Бологе добыть, но тихо, под разными предлогами… А как продать? Тоже умение требуется…
«Заржавел дядька в глуши, остроту потерял, – подумал я. – Где ж его хваленая хватка?» Мне представились прежние владельцы золотого котелка (вполне возможно, наши общие с дядей Петром Макаровичем предки), которые точно так же ломали головы, тяжело соображая, как распорядиться богатством: вот оно вроде в руках, а в руки не дается, да так ничего и не надумав, махнули рукой и стали использовать казанок по прямому назначению, забыв о его цене. А может, напрасно грешу я на предков, и котел дошел до них из глубины веков в том же виде, что и до нас…
– Пращуры небось с голоду лебеду в котелке варили, – сказал я вслух.
– Мертвых зря не хули, – строго сказал дядюшка. – Может, они способ такой придумали свое золото спрятать. А может, и не золото это вовсе… Ну да с этим-то мы скоро разберемся. Коли что, то есть у меня приятель в Саранске, вместе сидели. Слетаю к нему, разведаю, не поможет ли продать… Меня, Сережа, не поверишь, другое тревожит. На хрена все это нам? Хоромы кирпичные, причал в полберега, катера… Вышки с пулеметами придется ведь ставить, чтоб добро оборонять. Озеро купить, обнести колючей проволокой и стражу нанять.
«Заржавел дядька», – подумал я вновь.
– Масштаб раздвинь, дядя Петя. Купи остров в океане и лови себе меч-рыбу вместо здешней плотвы. И проволоки никакой не понадобится.
Дядюшка крякнул.
– Нам и тут хорошо.
Каюсь, разобрало меня при этих его словах дурное ехидство:
– А не помнишь ли, Петр Макарович, кто всю кашу с кладом заварил?
– Увлекся я, – смутился дядька. – Техническая идея была уж больно хороша.
– Какая на фиг техника? – продолжал я наступать. – Способность и ничего больше. Природный дар.
– Дар, говоришь?! – лицо дядюшки внезапно осветилось какой-то вспыхнувшей в глубине мыслью. – Вот то-то и оно! Дар, он посильнее любой техники. Мы голову ломаем – золото иль не золото, а природный прибор – вот он, рядом.
