— Какой же я… раззява… забыл про таксиста…

Диана ошеломленно смотрела на меня, у меня же из головы вылетело, что она, по сути, совершенно посторонний для меня человек.

— Вы… — произнесла она, потрясенно качнув головой, — …вы это сделали точь-в-точь как мой сын, когда он расстроен или в гневе. Руками… вот так! — и она показала мой жест.

Мать не проведешь.

— Я приехал сюда на такси и… забыл его отпустить… думал, забегу на несколько минут…

— Так у вас включен счетчик? — побелела она. — Это же так дорого! Бегите быстрее, а цех потом! Еще успеется! — она сразу же забыла о моем жесте, взялась за ручку двери, чтобы уйти, но я не мог ее отпустить просто так. Мне почему-то казалось, что, если она уйдет, я больше никогда ее не увижу. Как во сне.

— Погодите! — я подскочил со стула и успел взять ее за локоть. — Черт с ним, с таксистом. Счетчик не включен, я попросил его забрать меня, потому что пока плохо знаю город. Ничего страшного, если я не приду, не случится.

На самом деле, могло случиться, но цех и завод были важнее. И не только для меня.

— Вы уверены? — она посмотрела на меня тем самым взглядом, который в будущем я буду воспринимать только как «Нет, нет и еще раз нет». Однако на этот раз взяла моя.

— Однозначно.

— Хорошо, идемте.

И мы вышли в оглушительный грохот, пошли по цеховым закоулкам, выбрались во двор, здесь было потише, вошли в другой цех, прошли его насквозь, здесь было потише, но больно уж воняло горелой пластмассой и когда мы добрались до его противоположной стороны, у меня кружилась голова и я думал, что вот-вот упаду в обморок.

Диана распахнула неприметную дверцу, мы снова оказались на свежем воздухе среди огромных сварных конструкций, напоминающих лежащие скелеты космических ракеты — исполинские, завораживающие и даже пугающие. Здесь стояла такая тишина, словно бы и не было вокруг всего этого производственного муравейника, огромного невероятного завода, в центре которого я оказался волею судеб.

— Гальваникам лучше всех, у них такая тиши… — Диана повернулась ко мне и сразу же осеклась. — Вам нехорошо…

Я прислонился к деревцу, по какой-то странной случайности оказавшемуся рядом. К дереву был приколочен скворечник, из него выглянула птичка, посмотрела на меня черным глазом и, прощебетав короткую трель, улетела.

— Все… уже более-менее. Надышался там…

Мне было так плохо, что я едва соображал, где нахожусь и вдруг мне показалось, что Диана… то есть, мама… она рядом… она взяла меня за руку, сжала ее и мне вдруг сделалось так легко и спокойно, будто я снова вернулся в детство… я дышал ровно и спокойно и сердце, несколько секунд назад выпрыгивавшее из груди, расслабилось.

— Все будет хорошо, спокойно…

Я открыл глаза и увидел, что Диана держит меня за руку и успокаивает. Глаза ее были полны сочувствия и любви, она успокаивала меня, как успокаивают собственного ребенка, и я понятия не имел, как это работает, ведь перед ней стоял взрослый мужик далеко за сорок, небритый, помятый, да еще и со вчерашним запахом…

— Извините… — она отдернула руку и покраснела. — Вы… вы просто так дрожали, у вас, наверное, был приступ, и я…

— Спасибо, — тихо сказал я. — С детства не выношу запах паленой пластмассы.

И она снова взглянула на меня странным взглядом.

— Мы пришли, — сказала она. — Дверь в гальванический цех за углом. Начальник Сироткин Андрей Юрьевич. Он немного странный, но думаю, вы найдете общий язык. Потому что вы тоже…

Я собрался с мыслями, ощутил, что дрожь в ногах прекратилась.

— Послушайте… у меня к вам просьба. Только не подумайте, что я… вмешиваюсь… или…

— Конечно, говорите… ни в коем случае…

— Не наказывайте сына за то, что он выбросил ваши часы. Вам ведь выдали новые… — я через силу улыбнулся.

Не знаю, что она подумала, но мне было жутко неудобно, как всегда, бывает, когда просишь за себя. Я просил за себя, хотя она этого не знала и, судя по всему, очень удивилась и даже смутилась.

— Я и не думала… — сказала она улыбнувшись. — С чего вы взяли… нет, конечно…

— Простите… вечно я лезу не в свое дело… Спасибо, что показали, где живут гальваники.

Я опустил голову и направился к двери гальванического цеха. Мне хотелось провалиться сквозь землю.

— Стойте!

Я замер, обернулся. Диана стояла в трех метрах от меня, красная от смущения.

— Я даже не знаю, как вас зовут. Мы… еще увидимся? — вырвалось у нее.

В сердце кольнуло. Я взялся за холодную ручку двери, потянул на себя. Дверь скрипнула и отворилась.

— Обязательно увидимся, — ответил я. — Главное, не задерживайте детали. А то меня Курбатов живьем съест.

Я вошел в открытую дверь и захлопнул ее за собой. Я так и не сказал ей, как меня зовут.

За проходную завода я вышел после четырех с ощущением дикой усталости. Поспать в каморке даже минут пятнадцать не удалось — после того, как я наведался в гальванический цех и удачно напомнил о задолженности, дверь в мой кабинет практически не закрывалась. Я понял, отчего так бесился Курбатов — невзрачная должность кладовщика на самом деле отнимала массу времени и от нее, по сути, зависел производственный процесс всего сборочного цеха.

Я вдохнул теплый воздух, оглянулся — люди выходили сплошным потоком. Я знал, чье лицо ищу, но ее нигде не было.

— Ладно, — сказал я сам себе и неспеша направился по тротуару вдоль серых корпусов завода. Настроение было хорошим. Несмотря на сложный день, мне удалось многое сделать и, самое главное и сложное — устроиться на завод.

Я нащупал в кармане пропуск. Лишь бы отдел кадров не спохватился и не затребовал документы. Для этого нужно было постараться не попадаться им на глаза все это время. Однако, в преддверии важных испытаний на заводе царила такая суматоха, что я был уверен, —