– Она этого не хотела.

Тут Пилигрим готов был поверить Ларисе: вряд ли Кристина хотя бы догадывалась, что ее действия могут привести к подобному. Она просто пыталась впечатлить Никиту, стать «своей» в компании его друзей.

Она взяла заговоренную воду из мастерской матери. Кристина была уверена, что это самый обычный усиливающий артефакт – вроде тех, которые Пилигрим использовал в ГУМе. Она не знала, что Лариса в этот же период проводила собственные эксперименты с заклинаниями.

– Ничего запрещенного, – уточнила ведьма. – Я получила письменное разрешение.

– Что за вода? – поторопил ее Усачев.

– Заговоренная вода, в которой плавали золотые рыбки. Она должна была исполнять желания… Она, похоже, и исполнила. Просто не предполагалось, что она будет взаимодействовать с Вечным Пламенем.

– Что это было за желание?

– То, о чем я уже сказала, – напомнила Лариса. – Кристина хотела получить больше друзей.

– То есть, привлечь к себе других живых существ?

– Да. Вы и без меня понимаете, как это повлияло на ритуал.

Тут даже Пилигрим понимал. Именно желание Кристины в итоге затянуло через прорыв в пространстве другие формы жизни. Да, это была искаженная версия того, что она хотела, но с магическими ритуалами так бывает чаще всего. Предупреждение о том, что своих желаний нужно бояться, распространяется и на нечисть.

Кристина и сама поняла, что натворила, но было уже поздно. Сначала она еще надеялась, что обойдется, что ритуал затухнет сам собой… Это ведь было даже не полноценное заклинание, все произошло очень быстро! Но когда стали поступать первые новости о необъяснимом поведении нечисти как раз в том районе, Кристина сообразила: все покатилось по худшему сценарию.

У молодой робкой ведьмы не хватило сил поступить правильно. Вместо этого она затаилась, ожидая, что проблему решит кто-нибудь другой. Она спохватилась, лишь когда начались нападения на ее друзей, но было уже поздно. Никита пострадал до того, как она успела ему помочь.

– Не думайте, что все это давалось ей легко, – покачала головой Лариса. – Я видела, что она переживает, что ходит сама не своя. Но я и предположить не могла, что она причастна к такому! Я думала, она просто переживает из-за растущей враждебности к нелюдям. Но потом я увидела фотографию Никиты – и все наконец сошлось. Я с ней поговорила… мне кажется, она давно уже ждала возможности сознаться. Она действительно раскаивается в том, что случилось.

– Где она, Лара?

– Ты действительно ожидаешь, что я тебе скажу?

Усачев окинул ее тяжелым взглядом:

– Что же это тогда за раскаяние такое?

– Она хотела прийти. Ребенок действительно настрадался, Дима, она готова была явиться с повинной. Я этого не позволила.

– Ты соображаешь, что говоришь?

– И соображаю, что делаю, – кивнула Лариса.

– Город в опасности!

– Да, и я готова помочь ему всем, чем смогу. Но я не допущу, чтобы пострадала моя дочь. Я уже знаю, что за ней ведется охота, что ее друзья в больнице – они лишь чудом остались живы! И порой лихорадки способны на такое, что даже сильная ведьма не исправит это. Ты не найдешь Кристину. С вами буду я, не она.

– А ты что вообще можешь? Ты в ритуале не участвовала!

– Я принесла остатки той самой воды, которую использовала Кристина. Я расскажу вам все, что она рассказала мне.

– Ты прекрасно знаешь, что этого недостаточно, Лара.

– Знаю. Но придется довольствоваться тем, что есть.

Пилигрим не сдержался, раздраженно фыркнул, и ему потребовалось серьезное волевое усилие, чтобы погасить вспыхнувшую злость. Лариса была достаточно опытной ведьмой, чтобы понимать: всего этого не хватит. Творец магии имеет куда большее значение, чем заклинание. А тут и заклинания толкового не было, Кристина действовала интуитивно… Не факт, что это вообще можно исправить, однако для самой попытки требовалось участие юной ведьмы.

Это понимал не только Пилигрим. Усачев все еще пытался образумить Ларису, он не закончил допрос. А вот Руслан заметно злился.

– Зачем вообще возиться с ней, как с маленьким ребенком? Нужно глубокое магическое сканирование памяти! Неужели здесь никто не может его провести? Деревня – она и есть деревня!

– Поаккуратней со словами, – нахмурился Громов. – Вы не дома, вы в гостях!

– К сожалению! Дома мы бы уже решили эту проблему.

– Тоже мне, решатель проблем нашелся, – презрительно усмехнулся Иван. – Если бы ты почаще утруждал себя появлением на лекциях, знал бы, что ведьме уровня этой Гудалиной тяжело провести чтение памяти, если она такого не хочет.

– Ну и что? Всегда можно надавить!

– Такое воздействие способно ее покалечить, – напомнил заместитель Усачева. – А она не преступница, она всего лишь мать, которая защищает дочь.

– О чем я и говорю: это провинциальное добросердечие способно погубить город!

– Вот не тебе критиковать за невыполнение правил и семейные узы, – не выдержал Тобольцев.

– Это еще что должно означать?

– Ты прекрасно знаешь, что это означает!

Происходило нечто странное. Пилигрим настолько растерялся от этого, что пока не решил, как реагировать. Он давно уже знал, что Руслан и Тобольцев не ладят. Рада даже упоминала, что именно Иван пытался предупредить ее о том, что соловей-разбойник опасен.

Но их вражда никогда не выходила за пределы разумного. Они не скрывали, что не нравятся друг другу, однако задания выполняли. А сейчас эмоции закипали быстро, сильно… Как будто сцепились два безмозглых ребенка, а не подготовленные солдаты!

Судя по выражению лица, такого не ожидал и Громов, заместитель начальника тоже был ошарашен. Даже Иван уже сообразил, что ведет себя так, как командиру не пристало. Он, насколько помнил Пилигрим, относился к подклассу «добрыня никитич», они стратеги и в целом спокойные. Странно, что Иван сорвался, но теперь он, похоже, собирался погасить конфликт.

– Я тебя понял, но решение не за нами, – сказал он. – Местные сами разберутся, как допрашивать задержанных, остановимся на этом.

Он давал Руслану возможность отступить – и довольно благородную. Однако соловей-разбойник замер так, будто находился не в отделении градстражи, а на поле боя. Он смотрел на Ивана зло и упрямо, остальных будто и не видел вовсе.

– Это вообще к местным отношения не имеет, – заявил он. – Хочешь мне что-то сказать – говори открыто!

– Хочу сказать, что тебе нужен отдых. Денек погуляй, голову остуди!

– Дополнительный выходной? Зачем, чтобы я тут же побежал продавать информацию о вас своим мифическим хозяевам?

– Занятно, что ты называешь вещи своими именами, – холодно отметил Тобольцев.

– Как же иначе, если ты имена этих вещей в нашей группе постоянно распространяешь! Пора кому-то подвести черту.

– Достаточно. Ты не в себе, не уйдешь сейчас – будешь отстранен окончательно.

– Не какому-то богатырю-недомерку мне приказывать, если уж