– И ты пришел ко мне? – поразилась Рада. – Я-то как тебе могу помочь?

– Помочь мне может Пилигрим. У него все еще есть доступ в градстражу, он может разобраться, что там произошло.

– Э-э… Я, вообще-то, не Пилигрим, если ты не заметил!

– Заметил. Я вообще много что заметил, поэтому и пришел к тебе.

Хотелось возразить – не искренне, просто от смущения. Рада прекрасно знала, что он прав. Если бы он завалился сразу к Пилигриму, была бы драка безо всяких разговоров – и куда более серьезная, чем в прошлый раз. Рада же понимала, как подступиться к градстражу и уговорить его выслушать беглого напарника.

Вот только делать этого она не собиралась.

– Я тебе не верю, – только и сказала она.

– Серьезно? Ты именно сейчас решила включить Станиславского? Да если бы я был злодеем, мы бы с тобой так мирно не болтали!

– Злодеи лгут. Это не новость.

– Зачем мне идти такими сложными путями?

– Чтобы выманить Пилигрима туда, куда тебе нужно. Чтобы подобраться к градстраже. Я без понятия – я даже не знаю, зачем ты атаковал Ивана. Но агрессия выглядит более логичным вариантом, чем необъяснимое воздействие.

– Почему это? – удивился Руслан.

– Потому что Иван о тебе, мягко говоря, не лучшего мнения. Он считал тебя опасным. Он бы первым разоблачил тебя, если бы заподозрил неладное.

– И поэтому я втащил ему на глазах у руководства градстражи? Да, шикарная маскировка!

– В тебе ведь и правда много непонятного… Я не хочу приводить тебя к Пилигриму. Ты можешь быть опасен.

– Ты ведь понимаешь всю двусмысленность ситуации?

– Угу. К сожалению.

Она действительно понимала. Если Руслан говорил ей правду, она отказывала невиновному человеку, ну, или соловью-разбойнику, в помощи. Если же он врал и действительно был опасен, она подставлялась. Как только он убедится, что она для него бесполезна, он сделает с ней то же, что и с Иваном, а она никак не сможет себя защитить.

Так что с точки зрения здравого смысла Рада принимала неудачное решение при любом раскладе. А вот ведьминская интуиция шептала, что все идет правильно.

– Что мне сделать, чтобы ты мне поверила? – мрачно осведомился Руслан. – С поправкой на то, что я тебе пока ничем не навредил.

– Я заметила слово «пока», если что. А что сделать… Просто скажи правду. Объясни все то, что делало тебя подозрительным. Тогда – пожалуйста, мы снова друзья!

– Мы не были друзьями.

– Тогда впервые друзья, – отмахнулась Рада. – Докажи мне, что Иван был неправ на твой счет.

– И что ты хочешь знать?

– Почему ты бросил нас в Ботаническом саду? Сначала вызвался помочь, и все шло хорошо – а потом удрал. Это выглядело как подстава, согласись!

Он мог бы возмутиться, припомнить свою старую версию о том, что всего лишь спасал собственную жизнь, а он не стал. Но и с ответом Руслан не спешил. Он смотрел на собеседницу долго, будто оценивая ее, и Рада понятия не имела, как истолковать этот взгляд. Когда же Руслан все-таки заговорил, ей показалось, что он забыл вопрос.

– Сейчас во двор въедет красная машина с разбитой правой фарой.

– Чего?..

Он не стал пояснять. Он просто посмотрел в сторону въезда, и спустя пару секунд там действительно появился именно такой автомобиль.

Это было странно. Рада быстро огляделась по сторонам, пытаясь понять, как Руслан умудрился разглядеть машину издалека, откуда получил подсказку. Вариантов не нашлось: двор тут был глухим «колодцем», улицы, с которых мог прибыть автомобиль, не просматривались.

Рада еще предположила бы, что соловей-разбойник угадал, красный цвет ведь не самый редкий. Но битая фара – деталь, которую не придумаешь! И издалека не рассмотришь, если уж на то пошло.

Руслан с пояснениями не спешил, он давал ей время самостоятельно обдумать все варианты.

– Сдаюсь, – выдохнула Рада. – В чем секрет фокуса?

– В отсутствии секрета. Видишь ту арку?

– Вижу.

– Есть там кто-нибудь?

– Нет…

– А через пару секунд появится мать, которая везет белую коляску. Рядом идет мальчик лет четырех.

Они действительно появились. И минуты не прошло! Этим Руслан окончательно сбил Раду с толку. Она пыталась вспомнить, обладают ли соловьи-разбойники даром ясновидения или умением предсказывать будущее. Нет же, совершенно не их профиль!

– Ты что, не соловей-разбойник на самом деле? – нахмурилась она.

– Как я тогда сражаюсь с помощью свиста?

– Может, это телекинез какой!

Руслан повернулся к ближайшему газону, коротко свистнул – и трава разлетелась в стороны, словно по ней косой ударили.

– Я соловей-разбойник, – сказал он. – Но из древнего клана. Мы потомки тех, кто как раз сражался с богатырями и частенько побеждал. Мы владеем полной силой нашего вида, которая включает и умение видеть глазами птиц, находящихся рядом с нами.

– Я об этом совершенно забыла, – смутилась Рада.

– Не удивлен. Это вторичная способность, которой обладают не все соловьи-разбойники. Но я ею владею хорошо. Я не бросал вас в саду, Рада. Я с самого начала сказал правду, просто не всю. В какой-то момент стало ясно, что лихорадки загоняют меня в угол, я увидел, что их больше, чем мы предполагали. Я сделал вид, что отступаю, они поверили.

– Но ты не отступил?

– Я постоянно был рядом, наблюдал за вами. Я решил, что подстроюсь под ваши действия, помогу вам, если понадобится. Но не понадобилось – вы придумали этот трюк с утками.

– Почему ты сразу не объяснил? – поразилась Рада.

– А зачем? В нашей профессии секреты – это преимущество, которого лишаются только в случае крайней необходимости.

– Секреты и от своих?

Она надеялась смутить его – а напрасно. Руслан и глазом не моргнул:

– Да. От своих тоже. Я прекрасно знаю, что богатыри никогда не будут воспринимать меня как равного. И я знаю, что среди них есть предатели. Поэтому мне пара козырей не помешает.

– Они считают предателем тебя.

– И очень зря.

Похоже, он решил, что без абсолютной честности она ему не поверит. А может, слишком устал, чтобы хранить еще и эту тайну. Руслан рассказал ей даже то, о чем не знал Иван Тобольцев.

Он никого на самом деле не предавал. Но так уж получилось, что он оказался под подозрением на двойное предательство: его семья связи с преступным миром не разорвала. Другие соловьи-разбойники прекрасно знали, что Руслан не шпион, он искренне хочет присоединиться к специальным агентам.

Ему не доверяли. Его осуждали. Когда намечалось серьезное дело, его попросту запирали в клетку, чтобы он не помешал и не вычислил, кто на самом деле сливает грабителям данные. Худшее,