Последнюю фразу она и вовсе почти прошептала:

– Я просто хотела внимания и по жизни танцевать в центре комнаты.

От этих слов месье де Фредёр ненадолго замер. Потом вяло подошел к одному из окон и устало налег лбом на стекло.

– У тебя будет возможность заниматься этим сколько угодно, но уже в доме своего мужа. Я не хочу этого видеть.

– Отец! Н-но я…

Если бы Пласид обернулся, то увидел бы, как дочь оперлась всем телом на дверную раму. Ее испуганное лицо казалось в тот момент особенно детским. Подбородок Хелены дрожал, будто ее лихорадило. Она то сжимала губы, то прикусывала, но продолжала молчать.

Только вот ее отец не оборачивался. И пальцем молча указал ей на выход.

* * *

В коридор Хелена почти влетела. Ненадолго девушка укрылась волосами, согнувшись почти вдвое, и нервно вытерла слезы.

Ей не удавалось понять, что с происходящим вокруг не так. Она видела примерно ту же массу людей, что и в любое другое время, но поведение их казалось странным. Будто действо вокруг – антреприза, во время которой Хелена взбежала на сцену.

Воздух был слишком пряным и спертым, Хелену начало мутить. Было ясно, что в любой момент она могла свалиться на пол прямо в коридоре.

Пусть и с трудом держась на ногах, Хелена заторопилась в спальню. Никто из слуг не обращал на нее внимания, и временами девушка боялась быть затоптанной в собственном доме.

Уязвленность, гнев и обида навалились на изнуренное болезнями тело мадемуазель де Фредёр.

Речь ее отца выбила из-под ног табурет, когда на шею уже успели накинуть петлю. Ей хотелось расплакаться в голос и опереться на чье‑то плечо, чтобы идти стало чуточку легче.

В очередной раз переводя дух на лестнице, Хелена замерла и сильно, почти до боли, зажмурилась.

– Ты наконец почувствовала себя лучше, моя волшебная? – донеслось откуда‑то справа.

Девушке пришлось обернуться. Мимо, окруженная слугами, проплывала Люцилла в белом струящемся платье – она спускалась вниз, держа в руках безголовую птицу. По тушке знакомого голубя еще стекала струйками кровь. Растерявшись, Хелена отпрянула.

– Приятно видеть нашу провидицу в добром здравии! – донеслось откуда‑то слева.

От страха в животе у Хелены что‑то оборвалось.

«Невозможно».

По левую сторону, окруженная слугами, спускалась еще одна Люцилла. В глухом черном платье с маслянисто блестящей змеей, что свернулась клубком у нее на груди. Высокая прическа мадам напоминала бараньи рога, но с украшавшими ее красными розами.

Мадемуазель де Фредёр застыла. Обе женщины, проходя мимо, степенно шелестели платьями и смотрели на нее в упор. Ногтями девушка несколько раз прошлась по руке. Сейчас она не спала. Совершенно точно не спала.

«Куда‑нибудь. Только быстрее!»

И она побежала. Расталкивая слуг с подносами и тарелками. Вокруг зазвенели столовые приборы, захрустела битая посуда. Превозмогая тремор, Хелена почти летела, перепрыгивала временами по две ступени разом. На секунду девушка все же оглянулась.

Две дамы застыли у подножия лестницы, но все еще не сводили с девушки выжидающих взглядов. Люцилла с голубем казалась подавленной. Рогатая Люцилла с надменностью улыбалась.

Хелена почти не помнила, как очутилась у себя в спальне, – собравшись с последними силами, она продолжала бежать, пока дверь за спиной не захлопнулась. В мыслях пульсировал дикий бессмысленный страх – кто‑то из слуг вот-вот ее схватит и сбросит к тем женщинам вниз. И хотя дамы не шевелились, в одной этой мысли было нечто ужасное, доводящее до истерики. Лишь дернув за ручку несколько раз и убедившись, что дверь заперта, Хелена позволила себе прижаться к стене. Сползти вниз от бессилия в ногах и судорожно глотнуть ртом воздух.

В спальне, тонувшей во мраке, все оставалось по-прежнему, но теперь в этом нерушимом спокойствии она казалась почти что чужой. Будто комната принадлежала Хелене когда‑то давно, десятки лет назад, а потом стояла заброшенной. Вещи, что не сдвигались ни на дюйм за все это время, постепенно ветшали – теперь в каждой складке на простыне, в разбросанных шахматных фигурах и покрытых пылью флаконах с парфюмом чувствовалось запущение.

«Как если бы я умерла, а отец побоялся бы трогать здесь что‑нибудь», – подумалось девушке с легкой свербящей болью в груди. Мадемуазель де Фредёр быстро представила сцену собственных похорон, и к горлу подступили слезы.

– Но… этого просто не могло произойти, – едва слышно прошептала Хелена в попытке уверить саму себя, – у меня просто видения, я точно просто-напросто сплю.

С тревогой девушка вновь проверила замок. Осознание, насколько происходящее абсурдно, захлестывало ее. Апатия и ощущение бессилия сменялись хаотичным желанием выпрыгнуть прямо в окно, лишь бы скорее выбраться из ставшего небезопасным дома.

Хелена потянула на себя створки одного из окон, стараясь при этом не разбить треснутого ранее стекла. С чувством внезапного облегчения она головой вниз перевесилась через подоконник и сделала несколько глубоких вдохов.

От влажного ночного воздуха по горлу и груди девушки разлилась приятная свежесть. Разросшийся, укутанный мраком сад величественно молчал, словно в память о покойной хозяйке.

Прищурившись, Хелена всматривалась в череду деревьев, что сходилась на горизонте единым черным пятном. Пришло осознание, что перед ней – тот перелесок, мимо которого они проезжали несколько дней назад. Порывов уединиться с природой мадемуазель де Фредёр никогда не испытывала, но теперь ее вдруг потянуло к той небольшой роще.

Захотелось пройтись по влажной траве, укрыться в дупле или ворохе прелой листвы. Чтобы ее больше никто не искал, а ночь никогда не заканчивалась.

Девушка чувствовала себя изможденной. Внезапно все недавние кутежи, знакомства и распри с родней стали ощущаться как бремя. Хелене захотелось уйти, бесконечно долго брести по ночной поросли. Девушку куда‑то влекло, но куда и зачем – оставалось неясным.

За спиной мадемуазель де Фредёр часы с дребезжаньем пробили полночь, и в груди Хелены все болезненно сжалось. Удар за ударом она прослушала молча, не обернувшись и даже не вздрогнув. Девушка в последний раз насладилась стоящим в саду склепным молчанием, теперь ставшим особенно далеким. А затем захлопнула створки.

Момент был упущен. Жизнь продолжалась и ломилась в спальню вместе с боем часов.

Хелене теперь восемнадцать.

Аркан XIII

Пласид по жизни бежал с горящим в ладонях пламенем, не останавливаясь, даже когда от жара слезились глаза и лопалась кожа. Стоило на миг замереть – огонь гас. Месье де Фредёр об этом прекрасно знал.

Ему казалось, так будет легче. Будто в вечном движении он станет