«Не бросай меня, Ник, – подумал он, когда кандалы захлопнулись у него на запястьях. – Сейчас твоя помощь нужна мне больше, чем когда-либо».

Когда они проходили камеру Салеха, Вульф обменялся взглядом с молодым человеком и кивнул. Салех кивнул в ответ. Он продолжит заправлять здесь делами; в этом сомнений нет. На брата Халилы можно было положиться.

Даже если на Джесса Брайтвелла нельзя было.

– Профессор? Профессор Вульф? – Одна из библиотекарей, Кима; Вульф помнил ее по своей схеме; она была заведующей в серапеуме в Лидс. Она прильнула к решеткам и протянула руку. Вульф коснулся ее пальцев своими, чем Кима заработала предупреждение, а Вульф толчок в спину, заставляющий ускорить шаг. Он прошел мимо каждой камеры и запомнил каждое лицо. Все наблюдали. Верили, что он сделает что-то, что спасет их.

Один плюс в том, чтобы быть ученым-исследователем, каким Вульф и был большую часть своей жизни: он знал нюансы, которые остальные без должного опыта не могли даже вообразить.

И он знал Александрийский серапеум куда лучше, чем даже стражники, которые его охраняли. Если Вульф сможет оказаться там, то точно будет знать, что делать.

Однако для начала ему необходимо было сплести великолепную, убедительную сказку перед руководителем отдела Артифекс, а потом перед архивариусом. Это должна быть лучшая ложь в его жизни.

Он знал, что это будет за ложь.

«Брендан Брайтвелл не тот, за кого себя выдает. Вас обхитрили».

Это определенно выведет архивариуса из себя. А что касается лжи, она была достаточно дерзкой, чтобы сработать.

Записки

Из трактата медика-флогиста, написанного в тысяча семьсот тридцать третьем году. Переадресовано из Кодекса в Черные архивы при проверке в тысяча восемьсот восемьдесят первом году

Несмотря на то, что существует много моих высокообразованных коллег, которые не согласятся со мной во всем, я все же убежден, что, пока количество скрывателей, без сомнений, снижается со временем, нет никаких доказательств того, что качества, которые воплощают в себе скрыватели, – способности чувствовать и манипулировать универсальной флюидной энергией, что сокрыта во всем, – так ценны и не присутствуют в каждом из нас. Талантливый металлург не считается носителем таланта скрывателей, однако же он способен преобразовывать металл способами, каких не может скопировать никто другой. Профессор способен поведать историю уникальным и вовлекающим способом… разве это не выражение дара? И многие медики отлично осведомлены о том, что у нас есть капля таланта и мы можем использовать его, чтобы усиливать наше лечение и лекарства. Во многих регионах это известно и принято как факт.

Отчего же тогда мы относимся к скрывателям как к неким особенным, уникальным породам?

Ответ заключается не в нашем стремлении к врожденной ценности их талантов, хотя мы и ценим мастерство медика, металлурга или писателя.

Ответ заключается в том, что мы ценим их ради сохранения баланса, просто потому что нам нужно, чтобы они сохраняли работу системы, которая не менялась тысячи лет. А именно Кодекса и Архивов. Если бы скрыватели перестали быть необходимы для обеспечения работы основных функций Библиотеки, сколько всего еще можно было бы совершить в нашем мире? Насколько лучше, быстрее и мощнее сейчас была бы Библиотека?

Мы привязали себя к системе, которая обречена на сбой и теперь терпит неудачу.

Я всего лишь медик, даже не Верховный медик, но я скажу вот что: мы должны смотреть за пределы наших нынешних потребностей, чтобы увидеть наше будущее состояние.

Если мы этого не сделаем, у нас может вообще не быть будущего.

Часть восьмая

Морган

Глава двадцать вторая

Морган потребовалось несколько недель, чтобы выяснить, что за хитрость применил Григорий, чтобы изувечить ее силы. Элегантная работа, мастерская… и, как не на шутку подозревала Морган, не его собственная заслуга. Сценарий написал кто-то другой, что само по себе было бесполезным; чтобы сценарий подействовал, в организме скрывателя должен находиться особый безобидный препарат.

Ничего нельзя было поделать со сценарием, который Григорий встроил в ошейник Морган.

Однако что касается невинного сопутствующего лекарства? Это было ошибкой.

Морган с Аннис одновременно подняли головы, когда в дверь тихо постучали, и Аннис прошептала:

– Готова?

Морган кивнула, и женщина поднялась, чтобы распахнуть незапертую дверь.

Слуга с кухни принес поднос и молча поставил на стол рядом.

– Хорошо, я умираю с голоду, а этой маленькой девчонке нужен суп; она, похоже, ничего больше не может переваривать, – сказала Аннис. Ее победоносная улыбка и теплое очарование лишили слугу всех сомнений, если те у него вообще имелись, и он улыбнулся в ответ, а потом вместо того, чтобы поспешить прочь из комнаты, как ему, вероятно, и приказали сделать, начал раскрывать тарелки, демонстрируя Аннис их содержимое.

– Чудесно, – сказала она. – Вы делаете просто чудесную работу. Еда создает ощущение домашнего уюта, как вы наверняка знаете, и я благодарна вам за него. – Она нежно прикоснулась к запястью молодого человека, глянув ему прямо в глаза. – Ты так устал, дорогой мой. Почему бы тебе не присесть на мгновение?

Если все получится провернуть без насилия, то должно получиться именно сейчас… и получилось. Слуга без вопросов тихо уселся на стул рядом со столом. Морган с восхищением наблюдала, как Аннис плетет шелковую, нерушимую сеть из слов, убаюкивая мужчину и вводя в расслабленное состояние, подобное трансу. Морган знала, что силы Аннис как скрывательницы были невелики, однако в одной области она оказалась непревзойденной.

Морган медленно выпрямилась, сев ровно, когда Аннис дала знак рукой, но не подошла.

– А теперь, друг мой, скажи, в этих блюдах имеются какие-нибудь особенные приправы? – спросила Аннис.

– Да. – Голос молодого человека был безэмоциональным, но спокойным. Аннис кивнула Морган. Все хорошо. – Соль, перец, порошок из карри, кардамон…

– Это в моей порции, да. А в супе мой подруги? Ей добавляют что-нибудь такое, что не добавляют больше никому другому?

Ответ был неспешным, но твердым:

– Да.

– И что же это такое?

– Я не знаю. Это из бутылки, которую нам дали. Это безвредно.

На этот раз Аннис покосилась на Морган с напряжением, но голос ее остался таким же тихим и нежным.

– Разумеется, нет; ты бы никогда так не поступил. Никто бы из вас так не поступил. И кто убедил вас в том, что это безвредно?

– Верховный скрыватель. – Молодой человек на этот раз слегка нахмурился, будто бы упоминание самого титула его беспокоило.

– Понимаю. Скажи мне, тебе он нравится?

– Это не имеет значения. Я служу Башне и Библиотеке.

– Да, я это знаю. И это твое достоинство… как тебя зовут, молодой человек?

– Фридрих, – сказал он.

– Что ж, Фридрих, ты не сделал ничего плохого, выполняя приказы Верховного скрывателя; конечно, не сделал. Та жидкость, что ты добавляешь, безобидна как вода. Так что вообще не имеет значения, в какую миску ее добавлять,