Шрифт:
Закладка:
– А можно вместо тушеного батата у нас будет пюре? – спрашивает Надя.
– Я люблю тушеный батат, – протестует мама.
– Со сливками, маслом и сахаром? – заныла Надя. – Ренни говорит, что там сплошной жир.
– Ты ешь тушеный батат всего один раз в году, – говорю я сестре. – Переживешь. К тому же мама его уже заказала.
– Я считаю, что нашей семье следует питаться правильно, – отвечает Надя, пожимая плечами.
Мама вздыхает.
– Я могу проверить, можно ли еще изменить заказ, – сдается она и начинает звонить поставщику продуктов.
– Спасибо, мамочка! – кричит Надя ей в ответ.
– Кстати, а как собирается провести День Благодарения Ренни? – небрежно спрашиваю я. – Надя тянется еще за одной подушкой. – Они обедают с приятелем миссис Хольц и его сыном. Она сказала, что этот Рик дружит с одним модным шеф-поваром, который им будет готовить.
Я закатываю глаза. Рик – владелец бутербродной, он живет прямо над ней в однокомнатной квартирке. Не могу себе представить, что он общается с модным шеф-поваром. По-моему, это полное вранье.
– А когда Ренни тебе это сказала?
– Она подбросила меня до дома, пока ты сидела в библиотеке, – отвечает Надя.
Мне совсем не нравится, что Ренни пытается переманить Надю на свою сторону. Она уже дважды звонила на наш домашний телефон, чтобы спросить сестру про фотографии для ежегодника и еще по какому-то поводу. Я ее знаю, она делает это, чтобы побольнее меня зацепить. Я тихонько пихаю Надю ногой.
– Не верь всему, что говорит Ренни. Иногда она просто сотрясает воздух.
– Вы, ребят, что, поссорились? – широко раскрыв глаза, спрашивает Надя.
– Нет, просто отдалились друг от друга.
– Что-то случилось? – продолжает выпытывать у меня Надя. – Почему отдалились?
– А что? – спрашиваю я ее, вспоминая нашу ссору на кладбище. – Ренни что-то рассказывала? – Она бы не посмела.
Надя, секунду помолчав, качает головой.
– Надя!
– Она ничего не говорила, – не сдается сестра. – Просто я заметила, что вы общаетесь не так, как раньше.
– Ничего особенного не произошло. Просто мы с ней разные люди, вот и все.
Надя это проглотила.
– Да, мне тоже так кажется. Ренни… она такая яркая. Она все превращает в праздник. Даже не знаю, как это тебе получше объяснить.
Я хмурюсь.
– Если Ренни яркая, то какой кажусь тебе я?
– Ты тоже забавная. Но в своем роде, – поспешно отвечает Надя.
Я ничего не говорю в ответ, но в течение нескольких часов все это продолжает крутиться у меня в голове. Я скучная по сравнению с Ренни? Я на самом деле веду себя гораздо осторожнее, чем она, не такая тусовщица, как они с Ривом. Но если я такая скучная, почему она много лет дружила со мной? Ведь Ренни ненавидит скуку.
Мне неприятно, что моя собственная сестра возвела ее на пьедестал. Как будто видит в Ренни сильную личность, а я всего лишь какая-то девочка паинька и по совместительству ее старшая сестра.
Если бы Надя знала, в какой переплет я попала в этом году! Она бы не считала меня скучной.
Наша мама всегда заставляла нас наряжаться специально для Дня Благодарения. Она говорила, если мы сядем есть эту еду в простых свитерах, она не покажется нам необыкновенной. Мы соглашаемся с ней, чтобы она чувствовала себя счастливой. Надя нарядилась клетчатое зеленое платье-бюстье с пышной юбкой и кардиганом, а я – в трикотажную мини-юбку и блузку из органзы.
Папа надел классическую рубашку и слаксы, а мама винного цвета трикотажное платье с высоким воротником и золотой браслет. Надо будет попросить ее дать мне его с собой в колледж. Взрослые собрались в гостиной и пьют вино, которое привез дядя, а дети расположились в телевизионной комнате. С папиной стороны у нас два кузена: Волкер, возраста Нади, и Этан, которому семь лет. Волкер с Надей дружат, хотя мы и видимся нечасто. Этан – избалованный мальчик, но в этом нет его вины. Просто его родители слишком часто говорят ему, какой он гениальный, ведь он играет на скрипке.
– Как поживает Фантом? – спрашивает Волкер Надю, поправляя обруч на ее голове. Мы все валяемся на диване, а Этан играет в какую-то игру на мобильном телефоне.
– Отлично! Через месяц мы с ним будем участвовать в выставке, – Надя намазывает сыр на крекер и сует его в рот. – Он самый лучший конь на свете!
Я пихаю ее большим пальцем ноги.
– Не забывай, чей он!
– Ты ведь в последнее время почти совсем на нем не ездишь! – говорит Надя. – По справедливости он теперь почти мой. Могу поспорить, что он теперь тебя даже не узнает!
Я хмурюсь.
– Я была у него на прошлой неделе! – Или на позапрошлой? Она права. Я веду себя, как родитель, бросивший свое дитя. Я была так занята плаваньем с Ривом и подготовкой к поступлению, что совершенно забросила Фантома. Завтра. Я пойду к нему завтра, принесу целый мешок молодой морковки и весь вечер буду его вычесывать.
– Очень скоро ты уедешь в колледж, и он станет совсем моим! – Надя кривляется, и Волкер хихикает.
– Ты права, – отвечаю я. – Когда я уеду, тебе придется заботиться о нем в два раза больше.
– Я и так это делаю, – говорит Надя и сует в рот еще один крекер.
Ужин длится целую вечность, все произносят тосты, наши папы хвастаются друг перед другом нашими успехами. Папа говорит, что у меня есть все шансы стать лучшей по результатам экзаменов и зовет семью брата на мой выпускной, где планируется, что я буду произносить речь. Я поправляю его, говоря, что не могу этого гарантировать. Дядя начинает расспрашивать меня, в какие колледжи я буду рассылать документы.
– В Бостонский, Уэлсли и, возможно, в Калифорнийский университет в Беркли.
Папа хмурит брови.
– Беркли? Мы никогда об этом не говорили. – Я кладу в рот кусок индейки, начинаю пережевывать, чтобы выиграть время, и потом говорю. – Во всяком случае, я об этом думаю.
К счастью, меня спасает тетя, она начинает взахлеб рассказывать об Этане, как он выиграл какой-то конкурс и, с большой вероятностью, будет выступать в Джуллиарде.
После обеда все уютно устроились в телевизионной и смотрят старое черно-белое кино. Я сижу на диване рядом с папой, он обнимает меня, моя голова у него на плече. Как хорошо, что он дома.
Телефон лежит у меня на коленях, и когда он начинает вибрировать, я чуть ли не подпрыгиваю. Это сообщение от Рива. Папа пытается прочесть его у меня из-за плеча, но я
