бассейна к машине и еду в офис его отца. Это совсем недалеко от школы. Он расположен в маленьком доме в колониальном стиле с черно-белой вывеской: «Управление недвижимостью Табатски».

Рядом с офисом стоит грузовик Рива. Других машин вокруг нет. Я гляжусь в зеркальце, крашу губы блеском, взбиваю волосы, хватаю сумочку и вхожу.

Рив сидит за письменным столом. Перед ним рядами разложены ключи, и он их перебирает.

– Здравствуйте, чем я могу вам… – Он видит меня и у него расширяются глаза. – Что ты здесь делаешь?

– Я заволновалась, когда ты не пришел, – говорю я, подхожу к столу, нагибаюсь и вдруг замечаю, что у него на ноге больше нет лангеты. Он сидит в кроссовках. – Господи! Тебе сняли гипс!

– Да, сегодня днем, – Рив продолжает копаться в ключах, раскладывая их на кучки, и на меня не смотрит.

– Тогда почему ты такой грустный? Давай праздновать! С меня блинчики. – Я пихаю его в бок, и он, наконец, поднимает на меня глаза. – Я знала, что тебе воздастся за все твои труды.

– Не воздастся, – ровным голосом отвечает он.

– Что? Что ты имеешь в виду?

Рив смотрит перед собой и говорит.

– Я спросил тренера, не мог бы он сегодня позаниматься со мной. Меня просто распирало от желания показать ему, каких успехов я достиг в бассейне, и я был уверен, если мне удастся его обогнать, то он поможет мне тренироваться и, может, даже замолвит за меня словечко вербовщикам из колледжей. Скажет им, что я снова в игре, и к весенним тренировкам буду в прежней форме, чтобы они не вычеркивали меня из своих списков. – Он прокашливается, как будто слова застревают у него в горле. Я чувствую, как внутри меня все сжимается от жалости к нему. – В общем, получилась какая-то ерунда. Я даже примерно не достиг былого уровня. Я двигаюсь медленнее, чем линия защиты, а парни из нее весят под сто килограммов. У меня нет никаких шансов войти в пик формы. Все кончено. Мне нужно это принять и подумать, чем я буду заниматься дальше.

– Погоди, возможно, ты и не возглавишь списки лучших игроков, но остаются колледжи третьего дивизиона, такие, как Вилльямс?

Он качает головой.

– Я не гожусь даже для скамейки запасных, Лилия. Все кончено. Я не пойду ни в какой колледж. У меня не будет футбольной стипендии. Я остаюсь здесь, на острове.

Я стою и смотрю, как он пытается открыть ящик стола. Он застрял, Рив так сильно его дергает, что ключи, которые он разбирал, сваливаются в одну кучу. Его лицо становится красным, он вот-вот заплачет или будет биться головой об стену.

– Черт! – вскрикивает он.

Я подпрыгиваю от неожиданности, но он качает головой.

– Прости. – всхлипывает он и начинает плакать. Рив Табатски плачет.

Я не знаю, что мне делать. У Ренни всегда получалось его утешать, говорить ему правильные слова. Я в этом не сильна.

– Не извиняйся, – говорю я ему. – Тебе не за что извиняться.

Это мне должно быть стыдно. Следующей осенью Рив должен был стать футбольным богом в колледже первого дивизиона, пить бочками пиво и развлекаться с девочками. Это его судьба. Грустно даже думать, что ему придется остаться на острове, ходить в общественный колледж и жить дома.

Рив съеживается на стуле, обхватывает голову руками, и его плечи начинают вздрагивать. Он рыдает, как маленький мальчик. А я сижу и смотрю в пол.

Вдруг в один момент он успокаивается.

– Помнишь, что ты мне говорила в ночь на Хэллоуин?

Ты заслуживаешь того, что с тобой случилось, потому что ты плохой человек.

У меня внутри все замирает.

– Рив, я…

– Нет, ты была права. Я плохой парень. – Он вытирает глаза обратной стороной ладони. – Как-то давно, я сделал очень плохо одному человеку. Очень сильно его обидел.

– Кого? – Я почти не дышу. Мэри. Он говорит о Мэри.

– Одной девочке. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, я этого заслуживаю, я не имею права даже расстраиваться. – Он кивает сам себе. – В каком-то смысле это даже облегчение для меня. Я все время ждал наказания. Возможно, это оно и есть. – Он говорит это с такой обреченностью и безнадежностью, что у меня щемит сердце.

Я кладу голову ему на плечо.

– Не говори так, – шепчу я. Не могу поверить, что мне так за него больно.

Мы некоторое время сидим так, потом он говорит.

– Не могла бы ты уйти?

Я выпрямляюсь и смотрю на него.

И тут мне в голову приходит одна идея. Не успев ее как следует обдумать, я рассказываю ему о том, как можно все исправить.

– У нашей семьи есть один друг. Он сын папиного коллеги по работе. Он, конечно, не знаменитый квотербек, как ты, но все равно. Он остался на второй год в последнем классе, и целый год ходил на подготовительные курсы в колледж. Так он выиграл целый год для тренировок и для того, чтобы тренеры его заметили. – Я говорю это очень спокойно, как будто не он плакал и не просил меня уйти. – Ты можешь попробовать, Рив. Если ты будешь упорно тренироваться, сможешь подтянуть учебу, то получишь стипендию для учебы на подготовительных курсах, и следующей весной колледжи снова рассмотрят твою кандидатуру. У тебя появится второй шанс.

Он поднимает голову, у него красные глаза.

– Я говорил тебе, Чоу. Я не заслуживаю второго шанса. Я плохой. Тебе вообще следует держаться от меня подальше.

– Не могу слышать, когда ты так говоришь, – огрызаюсь я. Никогда не думала, что мне придется это признать, но Рив достоин второго шанса.

Рив не знает, что и сказать.

– С какой стати хорошая школа предоставит мне стипендию? У меня не такие высокие оценки.

– Ты у нас знаменитый квотербек. Если их команда проигрывает, им выгодно заполучить тебя в свою школу. Я могу попросить папу, чтобы он все выяснил у своего приятеля. Это может быть твоим выигрышным лотерейным билетом.

– Не знаю. Это дело небыстрое.

– Не сдавайся. Тебе нужно лишь время, чтобы вылечить ногу и восстановиться. Конечно, трудновато будет приступить к тренировкам этой весной, но если у тебя будет целый год на восстановление? Может, тебя и не возьмут в самые известные школы, но, по крайней мере, у тебя появится возможность учиться в настоящем колледже, а не здесь, на острове.

Рив сидит с открытым ртом, и я хватаю его за воротник рубашки прежде, чем он начинает говорить.

– Послушай меня, ладно? Это того стоит. Я помогу тебе с учебой,