через анфилады полутемных и ярко освещенных комнат, и наконец уперлась в массивную дверь из цветного стекла. Она открылась легко, стоило только толкнуть. Рина влетела в нее и тут же испуганно отпрянула, увидев перед собой принца Аскара.

Он стоял, облокотившись спиной на балюстраду, а внизу, за его спиной раскинулся потрясающей красоты зимний сад, который просто не мог бы существовать внутри дворца в реальности.

Там шумели фонтаны, цвели деревья из разных частей королевства, благоухали розовые кусты и арки, увитые лианами. Рина заметила даже настоящий грот с водопадом. Сочетание нежно-розового купола и бирюзовой воды, белых колонн и статуй, обрамленных позолотой, создавали волшебное впечатление.

Но Рине было не до восхищения фантазией садовника. Она разбила последнюю сферу и крепко сжала в руках нож – единственное, что пришло ей в голову в такой момент и что она могла воспроизвести за секунду по свежим воспоминаниям. Рина выставила его перед собой. Руки у нее дрожали.

– Вы обещали меня выпустить, если я доберусь до нужного места! Голубая линия закончилась, значит, я добралась!

Аскар искренне рассмеялся.

– Ты станешь очень опасной женщиной, если дать тебе вырасти, Катрина, – сказал он. – Даже опаснее, чем моя сестрица. Ты птичка в золотой клетке, но с напильником вместо клюва.

Дверь позади Рины щелкнула, сама собой закрывшись на задвижку. Нож в руках испарился. Рина уперлась мокрой и липкой от пота спиной в стеклянные узоры, когда принц Аскар двинулся к ней.

– Как мне нравится это выражение лица! – сказал он, взяв ее за подбородок. – Отчаяние за шаг до победы. Жаль, что в этот раз оно не такое яркое. Видимо, ты поумнела.

«Вот и все, – подумала Рина. – Он сотрет мне память».

Но, несмотря на улыбку и веселый тон голоса, в темных глазах Аскара снова не читалось ни радости, ни победного выражения. Они были пусты, как те помещения-декорации после исчезновения тюрьмы Странников. И этими глазами смотрел усталый и старый человек. Его возраст был виден сквозь упругую кожу, черные без седины волосы до плеч, красивый овал лица, статную фигуру. Даже несмотря на то, что принц Аскар подчинил себе почти все Хайзе, установил законы, по которым жители обязаны были почитать его и любить, и мог обладать чем угодно, в его глазах не появились живые искры. В этой золотой клетке не было ничего способного зажечь в нем пламя.

Рина вспомнила, как Аскар подходил к ней, когда она стояла на сцене, и может, это была лишь иллюзия, созданная светом софитов, но тогда ей показалось, что принц живее всех живых.

«Пламя без ветра угасает, – подумала она, – а его ветер остался там, в настоящем мире».

И когда прохладные ладони Аскара легли ей на щеки, Рина сама отправила ему воспоминания. О театре города Уверхольм, танцующих костюмах, фигурках балерин, скользящих под потолком, но главное – женщине, которую он так ждал здесь и все еще не дождался – Дине Ларум.

Перед мысленным взором быстрым сплошным потоком мелькали кадры и звуки из того дня: кабинет, волшебный голос певицы, фотография, а еще письма. Каждое письмо, что Рина прочитала в надежде отыскать в нем подсказку, а теперь – в надежде, что Аскар все поймет.

Он резко отдернул руки, отшатнулся. Лицо его было теперь растерянным, он побледнел, и Рина поняла – сработало!

«Теперь моя очередь наступать!»

– Дина все еще любит вас, – произнесла она как можно уверенней. – Теперь вы знаете, почему мне пришло в голову использовать ее образ, чтобы подобраться к вам поближе. Я читала письма, которые вы писали ей. – Рина нарочно сделала паузу, чтобы выделить следующую фразу. – И которые она хранила все это время.

Аскар молчал, но было видно, как ходят желваки на его челюсти.

– Что ты хочешь этим сказать, Катрина?

– Вы заперли ее в театре на два века, лишили голоса, тела, нормальной жизни. И не только ее, но целое королевство! А она продолжала хранить ваши письма. Как вы думаете, почему она это делала? На ее месте я бы давно сожгла их и стыдилась любого упоминания о том, что когда-то состояла в отношениях с вами. Но Дина хранила их, никому не раскрывая вашу личность, до тех пор, пока в театр не пришла я. И этому может быть только одна причина. Она все еще любит вас.

– Чушь! – Аскар смахнул со столбика балюстрады вазу с маками, и она разбилась далеко внизу. – Если бы она любила меня, она бы поверила мне и не вышла замуж! Она корыстная и недалекая женщина!

– Она ошиблась, – твердо сказала Рина. – Испугалась всеобщего порицания. Но это не отменяет ее настоящих чувств. Она вас, правда, любила. Не потому, что вы будущий король. Но потому, что вы – это вы. И вы тоже все еще любите ее.

– Очередная чушь!

– Не чушь! – Рина смелела все больше. – Именно поэтому я сейчас здесь. Именно поэтому вы каждый год устраиваете Пробы для оперных певиц! Вы постоянно ищете, кем бы заменить Дину, но каждый год не находите. Именно поэтому вы до сих пор не женились, хотя девушки всего королевства сходят по вам с ума! Вы ждете Дину Ларум! Этот театр, эта традиция выступать на вашей коронации – это все из-за нее. Чтобы она увидела, чего вы добились, когда окажется в этом мире, станет директором театра и будет вынуждена подбирать вам невест! Разве не так?

Принц Аскар поморщился от ее слов, как от пощечины.

– Эта змея отравила меня два с лишним века назад, но ее яд все еще течет в моих венах, – прошипел он едва слышно. – Какова была цена ее любви, если она так легко поверила тем, кто меня очернял?

Теперь он выглядел еще более усталым и оперся на столбик балюстрады, где недавно стояла ваза.

– Что случилось на самом деле? – спросила Рина, подходя к нему. – В чем вас обвинили? Расскажите мне.

– С какой стати? – раздраженно бросил Аскар.

– Потому что я хочу понять, как все было на самом деле.

– И что тебе это даст? Хочешь втереться в доверие? Не выйдет, Катрина!

– Нет, я просто хочу знать правду. Потому что, мне кажется, мы с вами очень похожи на самом деле.

Принц Аскар рассмеялся.

– Вот так заявление от той, что столь яростно проклинала меня пару дней назад у Ветродуя.

– Я поняла это совсем недавно, когда гостила у своей бабушки, – сказала Рина, спокойно глядя на принца снизу вверх. – Я всегда избегала бывать в ее доме, потому что мамины родственники вечно говорили, что из меня ничего