Лену я не видел больше недели, только разговаривал с ней по телефону. Показалось, что она тоже постарела лет на десять, а в глазах плескалась такая безнадега, что становилось жутко.

— Я устала, Вить, — сказала она, когда уложила после ужина Славку в постель и вернулась на кухню. — Мне хочется лечь и уснуть. Надолго. Я так больше не могу.

— Лен, ну что тебе сказать? — при всем сочувствии я и правда ничем не мог помочь. — У вас же есть сиделка. Выходи на работу на несколько часов. Хоть немного отвлечься.

— Работа! У меня ничего в жизни нет, кроме больного мужа и работы! — в голосе зазвучали истеричные нотки. — Вот уже сколько лет!

— Потише! — поморщился я. — Твой больной муж хоть и слепой, но не глухой. Я бы на его месте не хотел такое услышать.

— Кто ты вообще такой, чтобы мне указывать? — окрысилась Лена. — Ты знаешь вообще, что это такое — кормить с ложки, менять памперсы, терпеть бесконечные капризы?

— Он мой брат, если ты забыла, — я встал и пошел к двери. — Если бы моя жена осталась жива, я кормил бы ее с ложки и менял памперсы. Столько, сколько понадобилось бы. Хоть до конца жизни. Спасибо за ужин.

Глава 25

Рита

Бобер спалил меня, едва Наташа вошла в калитку. Заскакал вокруг нее и доложил, что мы ходили в лес за «чейникой» с дядей Витей и лепили «вайеники». Та молча приподняла брови.

— Сосед наш, — буркнула я, покосившись в сторону дома с красной крышей. — Вареники еще остались. Только подогреть надо.

— Спасибо, я холодные больше люблю, — тонко улыбнулась Наташа.

Я сбежала к себе, оставив их общаться, но вечером, когда мы уложили Бобра и вышли, она сказала вполголоса:

— Рита, если вам нужно почаще оставаться в городе на ночь, никаких проблем.

Я чуть не провалилась в подпол, где вечно кто-то шебуршал, то ли крысы, то ли ежи. Показалось, что вспыхнувшие уши подпалили волосы.

— Да ладно вам, — Наташа рассмеялась. — Великое дело. Молодая, красивая, свободная. Все это так быстро проходит. Не успеешь оглянуться, а уже вместо «я б ему дала» такое… «эх, я б ему дала, будь помоложе».

— Спасибо, — кивнула я, глядя себе под ноги. — Вам правда не в напряг?

— Нисколько. Тем более это всего на месяц.

— В смысле? — испугалась я. — Почему на месяц?

— Ну как? Потому что Бобру в сентябре в садик.

— А-а-а, — выдохнула я с облегчением. — Но вы от нас не уйдете?

— Нет, конечно. Правда, у меня еще одна девочка есть, но будем договариваться, как и раньше.

Мне было стыдно. И при этом хотелось расцеловать Наташу.

Мать-ехидна, прям счастлива бросить ребенка с нянькой, лишь бы потрахаться с малознакомым, кстати, мужиком. Который вдруг заявил, что будет идиотом, если упустит шанс. А шанс — это мы с Бобром.

Мамочки…

А что, если не получится? Использовать шанс? Если все равно будет думать о жене?

Спокойно! Начнешь на этом циклиться — точно не получится.

А я хочу, чтобы получилось? Хочу за него замуж, чтобы долго и счастливо?

Ну-у-у…

Да или нет? Правду, только правду и ничего, кроме правды!

Мы же знакомы чуть больше месяца. И я о нем толком ничего не знаю.

Если да, все потихоньку узнаю. А если нет, так и ни к чему, и без этого обойдусь. Тогда вообще не о чем париться. Просто секс в охотку. Ну так что, да или нет?

Можно подумать, мне кто-то что-то предлагал.

Да елки, давай уже прямо, не виляй жопой.

Скорее да, чем нет.

Вот и ладушки.

Позже, лежа в постели, я написала Витьке, что Бобер сдал нас с потрохами.

«И что? Теперь нянька посадит тебя под домашний арест? — ответил он под гнусно ухмыляющимся смайликом. — Она вообще его нянька или твоя?»

«Она разрешила мне ночевать в городе. Иногда».

«Ну так супер!»

«А тебя мама в угол не поставила?»

«Не успела, я сбежал в город. Жаль, что ты не можешь, прямо сейчас. Включил телик — там трахаются. За стенкой тоже, вопят, как коты».

«Не завидуй! — ответила я, попадая мимо букв. — Мы этим занимались всего несколько часов назад».

«Все равно завидую. Давай завтра побыстрее с делами закончим, ладно? Знаешь, с чего начнем?»

Вообще-то мне хотелось спать, но переписка наша резко приняла настолько неприличный оборот, что сон моментально выветрился. Разве тут уснешь, когда в красках расписывают, что с тобой собираются сделать? Кому-то бы порнороманы писать!

* * *

Нет, надо это как-то прекращать — такие вот ночные бдения. Хотя бы когда надо куда-то ехать. Так можно и уснуть за рулем.

— Доброе утро, Маргарита Михайловна, — Катя заметила мой прикрытый рукой зевок. — Кофе?

— Да, спасибо. Покрепче.

— А по Андрею будет приказ?

Черт, за самыми последними событиями то, с чего все началось, уже успело потускнеть до малозаметности. Надо ведь это как-то до конца разрулить.

— Приедет Виктор Петрович, все сделаем.

Оставалось только надеяться, что при упоминании Виктора Петровича у меня нигде ничего не блеснуло. Он обещал приехать ближе к обеду, я занималась своими текущими делами, а сама то и дело посматривала на часы. Прямо как влюбленная школьница. А когда услышала его голос в приемной, аж коленки задрожали.

Но Витька сначала поговорил с Катей, потом пошел к себе, как будто специально — поиграть на терпении. Я уже хотела идти к нему сама, но тут без стука открылась дверь.

Подошел, поцеловал, да так, что в глазах потемнело. Рука по-хозяйски легла на грудь.

— Миронов! — я из последних сил попыталась придать голосу твердости. — Мы, кажется, работать собирались. И дверь…

Впрочем, когда он руку убрал, стало жаль.

— Давай сначала по твоему Медовому засранцу решим, — Витя сел напротив, зацепив под столом мою ногу. — По какой статье выносим.

— Думаешь, по статье? — засомневалась я. — Проблемно это, Вить. У нас никаких обоснований нет. Любой суд его восстановит. Я как-то увольняла по статье одну горничную, это полный трындец был.

— А ты предлагаешь по собственному? За такие вещи? Я думаю, можно восемьдесят первую, пункт об однократных грубых нарушениях.

— А что мы ему можем прилепить? Разглашение коммерческой тайны?

— Вполне, — кивнул Витя. — Совершенно не обязательно уточнять, что именно и как он разгласил. На самый худой конец Гаврюша подтвердит, что были попытки забраться в финансовую программу.

— Все равно не прокатит. Андрей должен в течение двух рабочих дней представить объяснительную, без нее нельзя.

— Нет, Рита, можно. Если чувак отказался ее