И еще два дня впереди. Побродил бесцельно по квартире, которая вдруг показалась такой же пустой и слишком большой. Собрался и пошел в тренажерку. И тут же напоролся на… как же ее? Иру? В общем, ту самую, с которой познакомился там, но так и не позвонил. Аж растерялась, бедная: то ли изобразить по этому поводу обиженку, то ли сделать еще один подход. Поняла, что продолжить знакомство я не рвусь, и выбрала второй вариант.

Я мучил дельта-машину, а она вскарабкалась на эллипсоид, стоявший так, что не оставалось ничего иного, как таращиться на ее задницу в тугих фитнес-штанах. Призывно поблескивая, задница вполне эротично ходила ходуном. Ясень пень, налюбовавшись на такое великолепие, я должен был страшно возбудиться и пойти в атаку. А вместо этого думал совсем о другой заднице, оставившей сегодня свой отпечаток на моих ладонях. Или мои ладони — на ней. Не в смысле синяков, а такое… Как некая энергетическая метка: «моя».

Мне мало было знать, что она моя. Хотелось постоянного телесного контакта. Не только секса — прикасаться, видеть, разговаривать. Есть с ней, спать в обнимку. Чувствовать, что она рядом. Почти месяц, пока я удерживал себя на расстоянии, дожидаясь удобного момента для сближения, все это копилось, а теперь хлынуло так, что остальное отошло на второй план. Приходилось напоминать себе: есть еще работа, семья и другие дела.

Наконец-то ожил телефон. Дотянувшись до него, я невольно растекся в улыбке:

— Привет, солнце, как ты?

Оглянувшись, Ира смекнула наконец, что я безнадежен, одарила ненавидящим взглядом и ретировалась. Неужели всего месяц с небольшим назад эта блестящая попа могла меня чем-то заинтересовать?

Глава 27

Рита

Вот уж точно, будьте осторожны в своих желаниях, они могут сбыться. Хотела, чтобы кто-то вытер сопельки и решил проблемы? Получай и распишись. А чтобы жизнь не казалась медом, проблемы твои будут решать независимо от того, просила ты об этом или нет. Зато классно трахают, так что не плачь.

Я очень надеялась, что мне показалось. Что преувеличиваю. Насчет «приедешь — позвони» ладно, я сама тоже всегда беспокоилась, когда Эрик куда-то ехал, особенно с Бобром. Но вот «давай я тебя отвезу» — это мне уже не понравилось. Потому что смысла в этом не было никакого, кроме одного: «я боюсь за тебя, поэтому лучше сделаю все сам».

Со мной училась такая Галя Киселева. Мама или бабушка водили ее в школу в двух кварталах от дома до шестого класса, не отпускали гулять с подругами, контролировали каждый шаг. Как-то мы с ней дежурили и остались убрать кабинет. Я подметала, Галя вымыла доску и подошла к окну полить цветы. И вдруг расплакалась.

— Сидит. Ждет, — всхлипывала она. — Ну сколько можно?

Мне удалось немного успокоить ее и разговорить. И выяснилось то, о чем никто не знал. У Галиных родителей уже была дочь, которая погибла еще до ее рождения. Вышла из школы и до дома не дошла. Нашли через месяц в заброшенном гараже. А когда родилась Галя, над ней тряслись и не позволяли ничего сделать самостоятельно.

— Не поверишь, — говорила она, — до недавнего времени даже нож в руки не давали, вдруг порежусь. Они так боятся, что со мной тоже что-то случится, а я уже не могу терпеть.

Кончилось все грандиозным взрывом. Галя не выдержала, сбежала из школы через черный ход и до вечера бродила одна по улицам. Родители помчались в милицию, бабушка угодила в больницу с сердечным приступом, потом всем пришлось долго ходить к психологу, но в школу Галю провожать перестали.

Я боялась того, что Витя будет сравнивать меня с умершей женой, но и предположить не могла, что вздумает вот так же опекать, лишь бы со мной ничего не случилось. Как будто можно защитить от всего!

Конечно, был еще и такой вариант: настолько пробило, что готов терпеть неудобства, лишь бы побыть со мной рядом пару часов в пути. Прямо такое из бабских романов: суровый волк, на много лет заковавший сердце в броню после смерти любимой. Броня треснула, и оттуда хлынуло скопившееся за все эти годы.

Ребят, когда что-то слишком долго копится и бродит под крышкой, это не есть гуд. Оно, мягко говоря, приобретает не самые приятные свойства. Не окажусь ли я в роли Эгерса, притормаживая вот эту вот любовь-через-край? Потому что слово «слишком» происходит от слова «лишний», а не от «очень хорошо». Я сама всегда была чересчур эмоциональной, порою даже экзальтированной и только теперь поняла, что мог испытывать Эрик, сталкиваясь с такой бурей.

Короче, я не знала, какой из двух вариантов хуже. Допускала и тот и другой, хотя не устраивали оба. Хорошо, если это была разовая акция, тем более Витя все-таки не стал настаивать. Но если подобные вещи повторятся, придется об этом говорить. Вслух.

* * *

Я позвонила ему вечером, перед тем как укладывать Бобра спать.

«Как ты?» — это прозвучало вполне нейтрально, не требуя развернутого ответа. Милый такой разговор влюбленной парочки, ни о чем и обо всем. Но вздыбленная шерсть на загривке никак не хотела опускаться. А когда Бобер уже сопел в подушку, пришло сообщение от Тамары:

«Ты на даче? Не хочешь забежать?»

Вот именно она-то мне сейчас и была нужна.

Ответив, что уже бегу, я накинула теплую кофту, предупредила Наташу и вышла за ворота. Причем отправилась не по тропе, а по дороге — чтобы посмотреть через забор, не стоит ли под навесом зеленая машина. Увидеть ее сейчас было бы неприятно.

Машина не стояла, и я выдохнула, обругав себя за излишнюю мнительность. Может, и правда все выдумала?

— О-о-о… — сказала Тамара, открыв мне калитку. — Неужели Миронов все-таки до тебя докопался?

— Докопался — это прозвучало как минимум непристойно, — фыркнула я. — Что, так заметно?

— От тебя просто прет качественным сексом, аж завидки берут. Завтра надо в город? Жаль, хотела вкусным вином угостить, Темчику из Португалии привезли. Ладно, пойдем на веранду.

Тамара принесла мне кофе, себе налила вина, устроилась в шезлонге, поджав ноги, и посмотрела в упор:

— Ну?

— Что ну? — я спряталась за чашку. — Тебе в деталях рассказать?

— На кой ляд мне твои детали, чего я там в этих местах не знаю? Лучше скажи, как ему удалось? Или тебе? Вы ж шарахались друг от друга, как черти от ладана, с этим самым вашим конфликтом интересов.

— Да как-то так… Все это время по работе разговаривали, по телефону. А потом у