Шрифт:
Закладка:
А оглушенный ворог мгновенно закатил глаза, безжизненно рухнув на спину...
Напор хирда свеев на скьялборг ободритов ослабел сам собой – по мере того, как воины с других драккаров вступили в бой, окружая клин ворога и тесня его уже с обеих сторон! Замешкался и сам Хальвдан, обернувшись назад, на подножие холма – где Харальд Клак успел построить опомнившихся от стремительно спуска хольдов, заходя свеям в тыл! Хёвдинг зло сплюнул на землю – кажется, "Ворон" вновь ускользает из его рук... Но ведь остался же еще его щенок и подстилка!
Напрочь забыв, что конунг Хорик вроде как обещал ярлу Магнусу пощадить принцессу Гислу (да и ее сына!), Хальвдан рванулся вперед, яростно закричав:
- Бейтесь, трусы, бейтесь! Захватим потаскуху трусливой вороны и его выродка! Их головы на наших копьях поубавят его спесь!
- Да-а-а!!!
Ударив из-за спин порядком выдохшихся хирдманов, клин дюжины избранных хольдов "Кровавой секиры" наконец-то разорвал тонкую цепочку венедов! Лучшим, самым опытным воинам Хальвдана противостояли лишь уставшие юнцы да десяток седых стариков – коим только и осталось, что умереть с оружием в руках, дабы не опозорить себя мирной смертью в кровати... И ведь один из них упрямо бросился на ярла! На что Хальвдан ответил точным броском последнего гафлака – и тот ударил точно в лицо старого хольда, не успевшего вскинуть щит к голове...
- Ольв!!!
Увидев смерть "дядьки", опережавшего его лишь на пару шагов, Рюрик сам рванул к немолодому уже, кряжистому ярлу. Рванул, не слыша собственного крика! Взгляд княжича словно затуманился – а в груди ободрита все будто заполыхало...
Хальвдан с издевкой оскалился, наблюдая за стремительно набегающим на него молодым воином. Широко расставив ноги, он приготовился принять удар вражеского топора на свой щит – чтобы тотчас рубануть в ответ собственной секирой! Той самой секирой, принадлежавшей повешенному им конунгу венедов – с бойком белого отлива, рубящего даже франкские мечи... Тем более, что щит приближающегося щенка расколот едва ли не пополам!
Вот только Рюрик и не надеялся защититься жалким обломком – а захлестнувшая его ярость вовсе не лишила княжича рассудка... И когда до свея осталось всего пара шагов, сын Годолюба с силой метнул остатки своего щита, целя в голову ярла! Конечно, тот и не мог особо-то навредить ворогу – и все же Хальвдан вскинул собственный щит, рефлекторно закрывшись от летящего прямо в лицо "снаряда"... В то время как поравнявшийся со свеем Рюрик буквально прыгнул на колени – практически в прыжке рубанув топором по голени ярла! А проскользив по земле, княжич пружинисто выпрямился – и ударил уже сзади... С дикой силой обрушив секиру на шею припавшего на раненую ногу Хальвдана! Кольчужная бармица не смогла остановить боек из харалуга (еще один дар дяди!) – и лезвие секиры развалило позвоночный столб хёвдинга, мгновенно оборвав его жизнь...
"Кровавый топор", чья бессильная злоба заставила его слепо ринуться вперед, к семье Харальда, не мог видеть, что за клином из десятка хольдов последовали лишь немногие его хирдманы. Ведь стесненные данами с обеих сторон и сравнявшиеся с ними числом (а то и уступающие им после того, как драккар "Ворона" подавил дюжину другую свеев на спуске!), уцелевшие воины оказались втянуты в вязкую, хаотичную сечу... В силу чего настоящего прорыва так и не случилось. А после смерти Хальвдана подались назад и его верные хольды – гибнущие под яростным натиском ободритов, натасканных Ольвом Старым! Вскоре Збыслав срубил знаменосца, швырнув наземь стяг с красным топором... А спустя пару мгновений на вершине холма раздался дикий крик Рюрика:
- Ваш ярл мертв! Ваш ярл мертв, выродки! Бегите, спасайте свои шкуры! Хальвдан мертв!!!
И свеи (среди которых бились и те, кто некогда штурмовал Велиград) дрогнули, подались назад под натиском данов. Они принялись судорожно искать глазами стяг ярла – но находили лишь роскошно украшенный серебряными пластинами шлем Хальвдана, что был так хорошо знаком его хирдманам и дренгам.
Вот только шлем этот ныне венчал отрубленную голову их хёвдинга, насаженную на наконечник копья...
Глава 18.
Лето 827 года от Рождества Христова. Река Трене.
…- Ты никогда не рассказывал мне, кто убил мою мать и казнил моего отца.
Рюрик обратился к неподвижно замершему у носа драккара Харальду, молчаливо смотрящему вдаль. Конунг не проронил ни слова за последние пару часов – как только поредевшие числом даны сумели спустить суда на воду и двинулись к устью Трене, впадающей в реку Эйдер.
А уже последняя ведет в Северное море…
Однако задумчивые интонации в голосе Рюрика, скрывающие не столь и тщательно утаенную обиду, заставили Харальда обернуться к молодому ярлу – и внимательно посмотреть тому в глаза. Конунг ответил не сразу – а когда заговорил, в хриплом голосе его княжичу почудилась не только смертельная усталость, но и легкое чувство вины:
- На смертном одре Рада предостерегала меня от мести. Честно? Я не знал ни Годолюба, ни Умилы. Мне было немного жаль храброго конунга Рерика, а твоя мать погибла вообще случайно – раненый стрелой Рады Хальвдан просто промахнулся с броском гафлака… И в любом случае, я согласен с твоей тетей. Ведь знай ты правду о гибели своих родителей, бросился бы в сечу очертя голову… Но в итоге ведь все случилось так, как должно было случиться, не находишь?
Рюрик промолчал, не найдя, что ответить на замечание Харальда. Дядя был прав, железно прав – знай сын Годолюба правду о Хальвдане Кровавая секира, он обязательно бы искал встречи с ним в бою… Возможно даже, повел бы своих гридмаров в отчаянную атак – подобно той, что обернулась гибелью отца и его верных дружинников… И все же затаенная, совершенно глупая и неоправданная обида затаилась в сердце княжича.
Однако он счел, что нельзя давать волю эмоциям – и, обдумав все, вновь побеспокоил Харальда, чья поредевшая в сече дружина пересела на «Восточный ветер»:
- Что будем делать дальше, дядя? Будем мстить – или ты станешь править фризами в Рустрингии,
