Читать онлайн Рюрик. Сын Годолюба - Даниил Сергеевич Калинин

Пролог.

Велиград, стольный град князя Годолюба, вождя бодричей. Лето 808 года от Рождества Христова.

…- Этот рог я поднимаю за верховного князя Дражко, победителя нордальбингов на поле Свентана! За сына, воздавшего врагу за отца!

Крепок дядька Боян, ох, крепок! Вроде как давно уже позади остались дни его расцвета – опытного дружинника, закаленного в боях с саксами... А иного другого князь Вышан и не приставил бы «дядькой» (телохранителем и воинским наставником) к среднему сыну Годолюбу! И когда Боян рубился на поле Свентана, первая седина уже посеребрила волосы верного ближника… Но то было целых десять весен тому назад – однако же седой как лунь и тучный, раздавшийся вширь дружинник только что залпом осушил турий рог, полный хмельного меда!

И ведь остался крепко стоять на ногах, нисколько не покачнувшись!

Годолюб не мог похвастаться такой выдержкой даже сейчас, вступив в пору самого расцвета мужской силы. Но за старшего брата Дражко, разгромившего саксов и отомстившего за отца, он безропотно осушил княжий рог, инкрустированный серебром... Сладок и коварен хмельной мед: по жилам словно бы живой огонь пробегает – и тотчас отдает в голову! Да так, что становится она странно пустой от всех важных дум и тревог; еще бы ноги не переставали слушаться… Князю бодричей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы удержать тело в узде – и неспешно опуститься на резной трон, сохраняя равновесие! После чего Годолюб, словно бы скованный незримыми цепями, принялся поспешно рвать зубами жесткое мясо добытой на охоте дичи, испеченной на вертеле… Между прочим, подсоленное и поперченное для вкуса, натертое луком и чесноком, душистыми травами! Такую трапезу может позволить себе лишь князь – соль и перец в землях ободритов стоят немалую цену.

Наскоро набив живот мясом, князь чуть пришел в себя – ударивший в голову хмель стал понемногу отпускать. Впрочем, важные думы и неясные волнения, терзающие сердце с самого рождения сына, так и не вернулись. Вот в чем радость и польза пиров, когда князь может разделить свои радости с верными дружинниками, позабыв о печалях! Хотя бы на время позабыв… Но между тем, на смену заботам пришли воспоминания, навеянные здравицей Бояна.

…Годолюбу едва-едва исполнилось десять весен, когда войско ободритов, собранное старшим братом Дражко, явилось в земли саксов-нордальбингов. Самых северных и непокорных саксов, чьи земли граничили с владениями данов... Ободриты явились мстить за верховного князя Вышана, павшего тремя годами ранее – тогда нордальбинги внезапно ударили по войску славян, переправляющемуся через Лабу. И буквально задавили числом тех, кто уже успел ступить на вражий берег, включая отца…

Впрочем, Боян как-то подзабыл, что помимо ободритов на поле Свентана явились также союзники-франки. И пусть войско славян, насчитывающее около четырех тысяч пеших дружинников и ополченцев, было в восемь раз больше конного отряда графа Эбуриса... Но сборная рать взбунтовавшихся саксов, перебивших франкские гарнизоны, не особо-то и уступала войску славян!

Конечно, после затяжной франко-саксонской войны у нордальбингов уцелело мало опытных дружинников, способных не только встать в общую «стену щитов» или ощетиниться частоколом копий смертоносного «ежа» – но и атаковать, и отступать, сохраняя при этом строй! Но саксы и не собирались двигаться с места. Заняв позицию на холме, как при Зунтале, их фирдманы-ополченцы замерли, сложив щиты в единую стену и ощетинившись копьями. Лишь застрельщики – опытные охотники-лучники и самые умелые метатели сулиц – замерли впереди строя пешцев, что ромеи также именуют фалангой…

Атаковать конницей монолитный строй «ежа» вверх по склону – настоящие безумие. При Зунтале саксы, построившись схожим образом, наголову разбили две тысячи франкских всадников, самоуверенно бросившихся в атаку! Как впрочем, в схожих обстоятельствах сами франки разгромили арабов при Пуатье под началом Карла Молота… Но и проливать кровь одних лишь бодричей Дражко не собирался, как бы ни велика была обещанная союзником награда! Выступив в поход, король Карл ограничился разорением низовых земель саксов, направив в помощь ободритам лишь пятую (а то и десятую!) часть одной только конницы франков.

А со стороны славян слишком много закаленных и опытных дружинников пали вместе с Вышаном – и терять оставшихся гридей в будущей рубке верховный князь счел безумным расточительством. Так никакие «награды» не удержать…

Ведь дружинники зачастую сражаются впереди ополченцев – скрепляя их и принимая на себя самый страшный удар врага. Кроме того, следуя впереди, опытные ратники задают шаг, помогая удержать общий строй – и подают простым воям пример воинской выучки и мужества!

Но в случае атаки на холм, именно дружинники должны были первыми осилить подъем и начать теснить саксов с удобной позиции, разменивая свои жизни на гибель пусть даже двух-трех фирдманов… А пусти вперед собственных ополченцев – так ведь те сломают строй еще на подъеме! Настоящее чудо, если в подобных условиях ополченцы смогут доползти до подножия холма, не сломав стены щитов…

Впрочем, в тот памятный день это «чудо» все-таки случилось. Огромная масса славянских воев (особенно «огромная» в понимание десятилетнего юнца, впервые наблюдавшего за сечей), ползущая к холму со скоростью слабосильной улитки, сумела сохранить строй! Но, увы, на подъеме стена щитов ополченцев ожидаемо расстроилась… И стрелы, дротики саксов собрали среди ободритов богатую дань крови прежде, чем вражеские застрельщики разошлись в стороны.

В итоге удара «кулаком» ожидаемо не случилось – вышел слабосильный «тычок пальцами». И атака сломавших строй славян была похоже на накат морской волны, бессильно разбившейся о прибрежные скалы саксонского «ежа»…

Но Дражко и Эбурис предвидели такой исход, тщательно обсудив битву – и заранее продумав как свои действия, так и действия врага. А потому ополчение славян имело перед собой цель вовсе не разбить противника в упорной, кровопролитной рубке! Нет, вои должны были лишь отвлечь своего давнего врага, закрыть саксам обзор… И пока нордальбинги успешно сдерживали натиск ободритов на наконечниках сотен копий, оставшаяся часть союзного войска успела перестроиться.

А потом зазвучал требовательный сигнал княжеского рога – и меньшая часть славянского ополчения, сражавшегося на левом крыле, подалась назад. Задние ряды еще более-менее дружно, выполняя заранее обговоренный приказ – но вои первых рядов, теснимые саксами, просто побежали, лишившись опоры соратников…

Это было самое настоящее бегство – и фирдманы нордальбингов увлеченно бросились преследовать славян, не слыша и не слушая приказов своих