Причем после каждого успешного похода разбойники приносили в дар воинственным богам множество рабов, истребляя порой под сотню жертв разом!

Однако разобщенные восточные славяне, живущие наособицу, под ударами жестокого ворога стали собираться воедино. Отражать набеги свеев в одиночку, силой одного рода было невозможно – выстави он хоть сотню ополченцев, как отбиться от двух, а когда и трех сотен разбойников, внезапно налетающих с реки?!

Конечно, кто-то успел возвести вокруг своего поселения крепкий тын-острог или вал с деревянным палисадом. И штурмовать такие укрепления походя свеи не пытались… Но жить в постоянном страхе набега невозможно. Сегодня чужаки проплывут мимо – а завтра нападут на землепашцев, не успевших бежать в крепость, на женщин, выведших скотину на водопой… На детей, отправленных в ближний лес за ягодами да грибами под присмотром лишь пары отроков!

А раз предугадать удары и вовремя отразить набеги свеев было невозможно, то словене, кривичи и местная чудь пришли к единственному правильному решению – собраться воедино и выставить в поле такую рать, что задавит ворога числом, несмотря на все ратное умение поднаторевших в разбое чужаков. Также славяне поняли и другое: чтобы победить свеев и ударить «кулаком», а не «растопыренными пальцами», нужно подчиниться кому-то одному. Военному вождю, чье право вести в бой все войско никто оспаривать не станет…

Вот этим вождем и стал Гостомысл, сын сгинувшего Буривоя. Имея под рукой могучую рать раза в три, а то и в четыре превосходящую ватаги свеев, он отбил Ладогу у чужаков и захватил уже отстроенные ими поселения – а заодно завел на побережье сторожи из местной чуди.

Однако же вырвав из рук разбойников стольный град отца, Гостомысл отчетливо понял, что из-за моря в любой момент явится новое вражеское войско – даже большее, чем билось на Кюмени. И в этом смысле Ладога была чересчур уязвима для нападения свеев, следующих из Варяжского моря короткой рекой, соединяющей его с озером Нево… Поразмыслив, Гостомысл заложил Новый город у истока реки Волхов, у самого озера Ильменя. В свое время свеи облюбовали один из здешних островов, защищенный рекой от внезапного удара, основали на нем разбойничье гнездо – в самом сердце земли словен!

Но Гостомысл быстро понял, что, имея связь по Волхову с Ладогой (а там и с Варяжским морем через Нево), Новгород в то же время достаточно удален от побережья, чтобы не боятся внезапного удара врага. И это, в свою очередь, позволит вождю собрать ополчение окрестных земель прежде, чем свеи доберутся до стольного града.

Да, возвысился Гостомысл, собрав под рукой все племена, давшие ему воинов – и больше из своей руки он их уже не выпускал! Лучшие ратники от каждого рода собрались в Новгороде – а их вождь торжественно принял высокий титул кагана… Годолюбу совершенно незнакомый – а потому он привычно величает тестя князем. Но восточные славяне, живущие у степного порубежья, сей титул хорошо знают – он им знаком по Аварскому (ныне разбитому Карлом Великим) и Хазарскому каганатам, также терзающим сородичей набегами…

Ныне Гостомысл давно уже немолод – а свой род он продолжил, зачав четверых сыновей и трех дочерей. Вот только и угроза вторжения свеев никуда не делась… Однажды захватив Альдейгьборг, они считают Ладогу и окрестные земли своей собственностью, уже дважды повторив большие походы – и без счета мелких набегов. Гостомысл покуда держится, ильменские словене раз за разом отбрасывают чужаков – но старший сын кагана пал в бою, а самый младший сгинул от детской хвори… Как и одна из дочерей – а вот двух других, доживших до совершеннолетия, Гостомысл постарался выдать замуж.

Причем так, чтобы брачные союзы породили союзы военные… Вот Умила и стала супругой Годолюба, младшего брата верховного князя Дражко – и вождя бодричей, возглавившего весь союз ободритов!

В конце концов, западные славяне давно прослыли отважными моряками – и непримиримыми врагами разбойников-данов и свеев. А охотнее всего идущие в море вагры дали общее название «варягов» всем западнославянским морским разбойникам, путешественникам и купцам… Впрочем, восточные славяне вскоре стали называть варягами не только сородичей-ободритов, но также и свеев, и урман, следующих торговать с ромеями через их земли.

А затем и разбойников – пришедших за купцами, разведавшими путь по славянским рекам…

Очередной раз осушив свой кубок, Годолюб уже едва смог устоять на ногах. Князя незаметно подхватил Велибор, старый товарищ еще по детским играм – а теперь один из самых верных ближников... Но лишь стоило Годолюбу опуститься на трон – как в просторную гридницу, подсвеченную пламенем очага и украшенную захваченным у саксов оружием, ворвался гонец-дружинник:

- Беда, княже, беда! Даны идут морем к Велиграду, огромным войском идут! С ладьи купца Горислава ворога заприметили – вои и вернулись упредить… Да теперь уж и сами драккары данов показались!

Удивительно, как быстро слетел хмельной морок с Годолюба, услышавшего грозную весть. Всего пару мгновений он молчал, собираясь с мыслями – после чего принялся раздавать короткие, ясные приказы:

- Ударить в набат! Пусть горожане бегут в Велиград, пока ворог не высадился! Собрать дружину, объявить сбор ополчения! Гонцов к Дражко! Во все стороны гонцов! Пусть упредят о данах и запросят варнов и вагров о помощи! К воротам – двойную стражу… К морским воротам – тройную! Как только враг причалит к берегу – тотчас закрыть!

Вот уже и ноги слушаются Годолюба, и руки, и дышится ему вольнее – но стоило хмелю отпустить князя, как тотчас вернулись позабытые на время пира тревоги. Разве что раньше это были неясные и смутные волнения перед неведомым злом – но теперь они приняли вполне реальные очертания…

Глава 1.

Велиград, стольный град князя Годолюба, вождя бодричей. Лето 808 года от Рождества Христова.

Велиград, именуемый данами Рериком, потому так и называется – уж очень он велик, сей славянский град! А заодно и богат… И богатство это заключается отнюдь не в злате или серебре – хотя и их хватает. Но главное богатство Велиграда – оно в людях. Да в каких людях!

Кузнецы оружейники, терпеливо выбивающие шлаки из криц железными молотами – чтобы после, сварив вместе несколько железных заготовок, тщательно их проковать, а потом свернуть вдоль, еще раз проковать, а потом еще