— Тише! Куда ты подорвался! Лежи, не вставай. Мы только добрались до изумрудной долины… — строгий женский голос тут же врезался в моё сознание.

Что-то было не так… Один глаз не видит, второй режет от пробивающегося в повозку света. Хотя какая это повозка? Телега скрипучая.

Женский голос же тем временем продолжал:

— Дорогой, ты представляешь, мы действительно добрались! Смогли, как ты и хотел! Как ты и предсказывал! Зря мы тебя не слушали. За водопадом действительно скрывалась тропа, ведущая прочь из этой проклятой земли. Жаль, что мы не все смогли уйти… Гуж гордился бы тобой! Ты самый лучший разведчик в мире!

Что происходит, где я? Почему я не ощущаю свой источник? Какой ещё Гуж?

— Ах… — схватился я рукой за голову и прикрыл глаз, из которого против воли полились слёзы.

Воспоминания… Мне в голову щедрой рукой насыпали чужих воспоминаний, и они начали перемешиваться с моими…

Гуж — так звали вождя, что вёл это племя раньше. Откуда он их вёл и куда — этого я не помню. Лишь скитания. С самого малого возраста. От стоянки к стоянке. Бронзовый век, судя по всему… Городов не существует или это тело о таких не помнит. Люди живут как дикие звери. Одежда, культура, наука — всё на допотопном уровне.

Как я тут оказался? Да и кто я такой?..

Я посмотрел на свою руку. Рубцы от заживших ран, грязные ногти, трудовые мозоли и чрезмерная волосатость… Эй, Древо, это что, шутка такая? Каким образом это похоже на обещанную силу⁈

Вопросы тысячами роились в моей голове, отчего та болела ещё сильнее. Единственное, что меня успокаивало, так это руки моей женщины — жены по местным меркам, — которая заботилась обо мне, даже несмотря на полученную мной травму.

Глаз подбит, бровь рассекли — это не беда. А вот тычок копьём в ногу надолго выбил меня из колеи. И эта боль тоже давала о себе знать, стоило мне лишь попытаться подняться со дна этой треклятой повозки.

Я был заперт, будто во сне или игре, с чужими воспоминаниями. И я понятия не имел о правилах этой игры. Я не был магом, я не был воителем, а был сказочником и разведчиком в этой семье, в этой группе людей, что следовали вперёд в поисках лучшего места для жизни.

Я не мог ничего поделать, кроме как слушать и изредка приподниматься, чтобы мои раны обработали или меня накормили, напоили, и дальше падать без сил. К вечеру меня начало лихорадить, и я совсем уж потерял хоть какую-то связь с действительностью. Кто я? Что мне делать? Если это испытание, то к чему я должен стремиться?

Была надежда, что когда усну, то проснусь уже в изысканном тайном зале среди корней Священного Древа. Но надежде этой не суждено было сбыться…

Ладно, три дня. Она говорила, что спала три дня… Я тоже подожду три дня.

Мы всё путешествовали и путешествовали. Короткие остановки, сборы воды и еды. Мужчины охотились, женщины заботились о лагере. Прошёл день. За ним второй…

— Раухо, что ты всё молчишь? Ты сам на себя непохож… Скажи хоть что-нибудь! — Подошёл к моей телеге самый старый из всех членов нашего племени.

— Хаш, поди прочь! Не видишь, плохо ему! — тут же оторвалась от готовки какой-то каши моя «жена» и пришла ко мне на помощь.

Ничего, скоро это всё закончится… Я сжал и разжал кулак несколько раз, успокаивая себя.

Время шло, я ждал. Но ни на третью ночь, ни на пятую, ни на десятую я не вернулся в свой мир. Из хорошего: болезнь отступила. Боль в ноге почти не чувствовалась, так что я стал молчаливо бродить по лагерю, потому как сидеть сил моих больше не было. За мной постоянно бегала немногочисленная детвора, прося рассказать какую-нибудь историю, но я был не в духе и продолжал молчать. Но всё же скука и грусть сделали своё дело, и я начал помогать лагерю этих людей, осознав, что просто так мне отсюда, судя по всему, не выбраться.

— Наконец-то, дорогой, ты стал приходить в себя. Я уже боялась, что другие начнут косо смотреть на тебя… — заявила моя жена, прижавшись ко мне однажды ночью.

Я её понимал. Она давала мне двойную порцию и часто сама недоедала, лишь бы я, добытчик, поскорее поправился. Я даже думал попробовать пожить этой жизнью, ведь другого выхода у меня не было, но всё очень внезапно изменилось…

На двенадцатый день моего заключения в этом немощном теле женщина, что заботилась обо мне всё это время, вдруг упала практически без сил. Ей стало плохо. Я, даже не являясь доктором, сразу понял по посторонним признакам: она беременна.

Я не могу сказать, что это была невероятной красоты женщина… Но она была чистоплотной, отзывчивой, трудолюбивой и доброй. И она была женой Раухо — того мужчины, в чьём теле оказалось моё сознание.

Конечно, я мог бы сказать, что всё это бред, выдумки, не по-настоящему, но я вдыхал свежий воздух, слышал ароматы трав и цветов, запах мяса, ощущал тепло рук и холод ночи. Все мои чувства работали, как и прежде, и боль, которую я ощущал с первых дней, прошла именно благодаря заботе этой женщины. И в момент, когда женщина свалилась без сил, я понял, что мой стержень, сама моя сущность не даст мне просто сделать вид, что ничего не происходит. Люди вокруг охотились, получали травмы, порезы, ушибы… Смерть могла прийти к нам всем в любой момент. И я не буду собой, если не позабочусь о человеке, что отдавал мне столько заботы и тепла. И неважно, плод он моего воображения или нет. Сейчас передо мной живая женщина, что нуждается в помощи своего Раухо. И раз уж я управляю телом этого жилистого волосатого мужика, то я сделаю то, что должен.

С того самого дня мы поменялись ролями. Она всё больше и чаще отдыхала, а я работал. Сперва в лагере. Так познакомился с местными реалиями и бытом. Затем и на охоту начал ходить.

Раухо был отличным следопытом, и его знания, воспоминания здорово помогли мне адаптироваться. Примитивные ловушки, которые я ставил, часто выручали, позволяя нам отправляться на боковую сытыми, а вечерние посиделки с чумазыми детьми умиротворяли. Раухо снова стал сказочником, рассказывая небывалые и фантастические истории детям. И даже взрослые