Шрифт:
Закладка:
2. Сущностные функции университета
Дабы хоть что-нибудь прояснилось по-настоящему, нужно сначала нам испросить о сущности и задачах университета. Но где на такой вопрос мы найдем ответы? Кто приведет нас к истинным основаниям? Ничему здесь, конечно же, не послужит актуальная проблематика, ограниченная насущной повседневностью, – нечего ждать нам, кроме того, от бюрократии, пусть даже более или менее благонамеренной; тем более малополезны какие-то совсем случайные взгляды, обусловленные партийно-политическими или профессиональными интересами. Высказать что-то связное об universitas (а само это слово ни в коем случае нельзя передавать как «высшая школа») может только универсальное наукоучение; здесь требуется особая мысль, по-настоящему вдохновленная самой philosophia perennis. Все это учитывая и держа в голове, мы будем придерживаться сущностного определения, которое сумел дать последний в Германии универсальный мыслитель – Макс Шелер421.
«Вот каковы главные цели высших учебных заведений у современных цивилизованных народов Западной Европы:
1) по возможности добросовестное и достоверное запечатление и воспроизведение тех высших достижений в сфере науки и культуры, к которым западноевропейские народы когда-либо поднимались в общей своей истории;
2) по возможности методичное, педагогичное и при том щадящее обучение и наставление: профессиональная и средняя специальная подготовка для государственной, церковной и общественной службы, выпуск „кадров“ и должностных лиц всякого толка, в том числе – и свободных профессий, а также коммерсантов и так далее;
3) методичное продвижение разного рода научных изысканий;
4) по возможности всестороннее духовное развитие, преображение человеческой личности через разработку „всеобщих задач культуры“, вполне конкретных по своему содержанию; наконец, приобщение к высшим культурным образцам на индивидуальных, наиболее живых примерах, дабы всякий имел возможность на них равняться, соизмерять с ними себя самого и собственные свои нравы;
5) по возможности верное, простое и целесообразное донесение всех культурных и образовательных ценностей до различных сословий и классов населения; сюда относится и работа промежуточных институций, стоящих где-то посередине между высшими школами, исследовательскими, культурными центрами и всем тем, что человек усваивает на личном опыте и в начальной школе. Здесь же стоит выделить вопросы просвещения и проблему народных университетов».
Написаны эти строки в 1919 году. Тезисы Шелера по сей день сохраняют и будут в обозримом будущем сохранять свое безусловное значение: неоспоримые, незаменимые.
Реформаторские планы Шелера, с другой стороны, на данный момент выглядят несвоевременными и, по существу, неисполнимыми: всему виной тот упадок, государственный и экономический, к которому пришла теперь Германия. Как только в крупнейших германских землях начали закрываться педагогические академии и высшие художественные школы, как только под угрозой сокращения оказались университеты, то сразу же, немедленно отпала и сама мысль о всесторонней, всеобъемлющей образовательной реформе. Причитать об этом – идеализм в худшем проявлении. Успокоиться и жить дальше – реализм, достойный презрения.
3. Университет как идея и опыт
Обсуждать в таких обстоятельствах проблему университетов – это, пожалуй, дело неблагодарное. Предупреждаю загодя, дабы как-нибудь уберечь своего читателя от разочарований. В нашем бедственном состоянии и думать не приходится о каком-то новом строительстве; сопротивляться упадку мы также уже не в силах. Сама наша недоля, стоит отметить, заступает поперед любых принципиальных вопросов и сводит все к насущному, к неотложному. У тысяч наших университетских товарищей нет куска хлеба, им не на что существовать, негде взять даже белье и одежду; им не до книг, им не до удовольствий. Любой, у кого есть сердце, практически готов отчаяться, взирая – ежедневно, по долгу службы – на этих несчастных. Начинаешь как минимум сомневаться: а стоит ли вообще обсуждать сущностные проблемы университета, когда настолько остро стоят жизненные проблемы самих студентов? Но эти сомнения все-таки нужно преодолеть. Всегда, в любой ситуации дух остается в своем праве – даже когда он лишается сил. Хотя, конечно, сегодня все труднее обсуждать задачи духовного порядка, не держа постоянно в памяти их соотношение с повседневностью. Интеллектуальная чистота выводов в такой ситуации, увы, неизбежно страдает.
Немецкий университет – это идея и одновременно институция. Это живое, почти семейное сообщество и в то же время научно-социологический аппарат. Внутри там бушуют и межпоколенческие, и межконфессиональные, и межпартийные противоречия. Университетские вопросы вплетаются в общекультурную проблематику и, кроме того, напрямую касаются нашей молодежи. Немецкий университет, другими словами, есть средоточие великого множества идейных линий, названных и неназванных. Кто отважится рассуждать об университете, тому нужно помнить, что идея и опыт находятся здесь в неизменном соприкосновении. «А идея и опыт никогда не сходятся сами на полпути; объединить их можно только через искусство, через поступок» (Гёте). Это значит, что радикальная идеология здесь столь же неуместна, как и безыдейная возня с симптомами.
Угрозы университету исходят с разных сторон. Здесь мы в первую очередь предупреждаем о том, что вследствие общего культурного распада начался и распад университетов, что уровень высших учебных заведений в Германии неуклонно падает. Спасать нужно – как и в других сферах нашей общественной жизни – хотя бы то, что осталось. Германии заблудшей, Германии, обложенной врагами, остается только всеми силами оберегать экзистенциальный минимум своей культуры. Нам придется пока отставить свои мечты и идеалы: сейчас придется держать ответ перед сегодняшним днем. Конструктивная университетская политика на сегодняшний день невозможна – тем важнее оказывается консервативный подход.
К несчастью, призывы к подобному консерватизму, культурному и университетскому, раздаются теперь, мягко говоря, в избытке. Но приходится все-таки их повторять, хоть существует, конечно, риск встретиться с непониманием. Есть еще среди нас те, на кого слово «консервативный» действует, как красная тряпка; скажу даже, что таких много. Некоторые вообще путают консервативное с «реакционным». Я же, со своей стороны, пользуюсь этим словом в классическом смысле, какой заложили в него философы и основатели современного учения о государстве. Это термин, принадлежащий науке о всей вселенной, о живых существах и государственных образованиях; он означает тяготение всего живого к самосохранению, исконно присущее каждой из трех названных сфер и глубоко в каждой из них укорененное. Государство, соответственно, должно оберегать как самое себя, так и всякое имение, находящееся под его защитой. Самосохранение органической – и социальной – жизни означает уже в чисто биологическом смысле, что несколько функций исправно
