именно поехала Вера.

Вдох.

Милана кладет мне на плечо головку с тонкими шелковистыми волосами со смешными завитушками.

Выдох.

Вера внимательно заглядывает мне в лицо своими серыми глазами и мягко накрывает ладонью мое плечо.

Вдох.

Я набрал Фросю.

– Что? – раздраженно ответила она. – Я занята.

– Где сейчас Милана?

– Дома. Пять часов вечера, Антон, где ей еще быть?

Пять вечера. Кладбища с октября закрывают раньше. Или с ноября? Я глянул на приборную панель. Четыре сорок пять.

– Держи ее при себе, поняла? Никуда не отпускай.

– Ей год и семь месяцев. Она никуда не уйдет, – отсекла Фрося. – Милана, не роняй планшет, он сейчас совсем сдохнет!

Я откинулся на спинку сиденья. Пятнадцать минут.

– Я перезвоню. Никому не открывай дверь, если будут звонить.

– Да что такое-то?

– Фрося, – тихо сказал я, заново заводя мотор. – Я заберу ее сегодня.

– В каком смысле заберешь?!

– Нам нужно на время уехать. Вопрос безопасности. Подготовь вещи. Пожалуйста, – добавил я примирительно.

Фрося чуть не взвизгнула.

– Ты же обещал бросить это!

Пропустив вперед серый «Опель», я снова выехал на дорогу.

– Это старое… Старый долг. Давай, – я постарался смягчить голос, – до встречи.

Я поставил телефон на громкую связь, чтобы успевать следить за навигатором, и набрал Ваньку.

– Тоха? – ответил он после пятого гудка. – Я же просил не звонить, хотя бы голосовые наговаривай, если тебе…

– Ты где?

Вдалеке показались кованые ворота. Осталось только припарковаться не поперек тротуара, и цель достигнута.

– Где-где… – пробубнил Ванька. – Ты чего звонишь?

– Послушай, что я скажу, и не перебивай. – Я начал втискивать «Опель» между машинами. – Ты сейчас зайдешь в ближайший магазин. Купишь себе одежду на пару дней, зубную щетку, зарядку для телефона и поедешь по адресу, который я тебе скину.

На том конце воцарилось молчание.

– Мы типа в Джеймса Бонда играем? – осторожно спросил Ванька.

– Человека, к которому ты поедешь, зовут Дмитрий Петрович. Не пугайся, у него дома что-то вроде больницы.

– Тоха, ты…

Я заглушил мотор. Без десяти. Успею.

– Иначе тебя могут убить. А я не хочу, чтобы тебя убили. Тебе понятно?

На этот раз молчание длилось дольше.

– Сделай, как я прошу. Хоть раз. За кошками я попрошу соседку приглядеть.

У ворот Ваганьковского я был почти ровно в пять. Сторож отказывался меня впускать, но уверенный тон и обещание найти человека, которого он не приметил, свое дело сделали. Я побежал вдоль могил, уже не сверяясь с мигающей зеленой точкой на экране. Где похоронена Хельга, я помнил и без нее.

– Тут никого нет! – возмущенно крикнул сторож мне в спину. – Я же говорил. А ну давай на выход!

По центральной аллее до конца, повернуть направо, еще дважды направо… Я успею.

– Вера!

– Сюда! – позвал кто-то из-за деревьев. Я побежал на голос, на ходу смутно соображая, где его слышал. Ну конечно. Кто же еще. Стоит столбом.

Я в три шага оказался рядом.

– Где она? Куда ты ее дел?

– Полегче.

– Где она, Гендальф хренов?!

Мирин кивком указал в сторону закутка под раскидистым дубом, аккурат на могилу Хельги. Он-то откуда про нее узнал?..

Я обошел надгробие. Там, согнувшись в три погибели и обняв колени, съежилась Вера. Волосы закрыли ей лицо.

– Вера! – Приземлившись рядом на корточки, я схватил ее за запястье. Пульс есть. – Видишь меня? Слышишь?

– Я кому сказал, выметайтесь! – закряхтел сторож сзади. – И вы, Аскольд! Я же говорил – закрываемся! Никак не можем сегодня…

– Уже уходим! – громко ответил я. – Сколько вы тут торчите?

– Я думал, ты в курсе всего, что с ней происходит, – холодно ответил Мирин.

– Умничать потом будешь. Она еще никого не убила?

– Нет.

– И на нее никто не нападал?

– Никто.

Вера наконец подняла на меня заплаканные глаза. Я подхватил ее на руки.

– Иди-ка сюда. Вот так. – Когда щека ее коснулась шеи, я невольно вздрогнул. Кожа была ледяной. – Это я, – зачем-то повторил я и быстро зашагал к выходу, наступая на все подряд. – Надо уходить.

Вера слабо пошевелилась и, кажется, что-то сказала. Я наклонился ниже.

– Что говоришь?

– Не топчи… цветы, – еле слышно пробормотала она.

Я оглянулся поверх ее головы на Мирина – тот провожал нас задумчивым и мрачным взглядом.

Антон, девять месяцев назад

– Ну Тоха, что тебе стоит-то, в конце концов?

Ванька стукнул об стол чашкой, едва не расплескав чай. За окном стояла холодрыга, а на кухне жарило будь здоров – в духовке поднимался пирог.

– Ну у тебя же есть ключ, – ныл Ванька. – Что тебе стоит открыть для нас стрельбище?

– Открыть – ничего. Но стрелять вы там не будете.

Я тянул черный кофе. Через пару дней заканчивались новогодние праздники, и Ванька собирался этим воспользоваться. Ему ни с того ни с сего пришло в голову, что научить девушку стрелять – верх романтики.

– Ну покажи мне заранее, как он работает!

– Нет.

– Ты же все равно дома целыми днями сидишь!

Я поднялся и, вооружившись прихваткой, достал пирог из духовки.

– А ты скачешь по морозу, как стрекоза.

– Я Нину провожал!

– Она с утра до ночи по Москве разъезжает?

Ванька на секунду заткнулся. Втянул в себя запах.

– Подожди, пока остынет, – предупредил я.

На запах пришли кошки. Пока Мася гипнотизировала противень на столе, Бублик несколько раз подпрыгнула – безуспешно – и издала протяжно-разочарованное «мяу». Сметана обиженно кряхтела из коридора.

– Ну ты же каждый день учишь бестолковых, безруких, безнадежных людей стрелять из смертоносного оружия! – Ванька изо всех сил старался спародировать мой голос. – И одной инструкции им хватает!

– Ты, в отличие от этих безнадежных и безруких, собираешься неправильно учить еще кого-то.

– Почему сразу неправильно?

Я кинул на него выразительный взгляд. Но Ванька не сдавался.

– Ну приходи сам, проконтролишь!

– Это не помешает тебе выстрелить себе в ногу.

– Ну ты, блин, не понимаешь, что ли! – взвыл Ванька. – Она любит только две вещи в мире: собак и оружие!

Я поднес чашку к самому лицу, чтобы спрятать улыбку.

– Не понимаю.

– Потому что только и делаешь, что дома торчишь!

– Я работаю. И помогаю с Миланой.

– Ага, а в остальное время? Книжечки читаешь? Телик смотришь? Скоро мхом покроешься!

Я глотнул кофе. Это была уже третья чашка за сегодня. Один хрен – все равно засыпаю только со снотворным, которое могло бы свалить слона.

– Надо тебе тоже кого-то для равновесия… О. Давай я Веру позову?

Кофе чуть не выплеснулся из чашки.

– Не надо.

– Вы типа не общаетесь? – Ваня отошел к не остывшей еще духовке и, уперев руки в бока, прислонился рядом. Покосился на пирог.

Я допил кофе одним глотком.

– Общаемся.

– А она вообще ниче так, – уронил