Вопрос о Тёме, всю дорогу казавшийся ужасно важным, внезапно отошел на второй план.

– С чего ты взяла, что это я? – сдержанно поинтересовался Аскольд.

– С чего я взяла?! – Ужасно хотелось приблизиться к нему, но я только плотнее впечаталась в стену. – Я хочу к тебе прикоснуться – так сильно, что у меня чешутся ладони. Как будто у меня снова дыра в душе и ты единственный можешь ее залатать. Как будто ты моя половина, моя недостающая часть… Да блин! Я тебя поцеловала!

– Это, безусловно, показатель, – с горьким сарказмом отозвался Аскольд и вдруг привстал, всматриваясь в окно. Я тоже посмотрела – вдалеке, монотонно взмахивая золотым шаром, взад и вперед курсировал Лексеич.

– Это что, кадило? – Я нависла над подоконником. Холод тут же метнулся к Аскольду, но я успела сдержать его. Ледяная наждачка полоснула изнутри – я скрипнула зубами. – Отмени уже эту ерунду с яблоком!

Аскольд повернул ко мне удивленное лицо.

– Кто тебе сказал?

– Друг моего друга, – буркнула я. – Хотя бы признайся, что это ты!

Аскольд коротко вздохнул, глянув на свое запястье. Повязки на нем не было, но добавилась пара свежих шрамов.

– Я могу признаться, что это была плохая затея. И она не сработала, – мрачно ответил он. – Твоя сущность обрубает все привязанности. Чем дальше, тем быстрее. Приворот с самого начала был бесполезен. – Он вытянул руку и с видом доктора, проверяющего состояние больного, ощупал воздух у моего плеча. – Скоро сам сойдет на нет. Уже стало намного холоднее.

Холоднее? Холоднее?!

– Зачем ты вообще это сделал?! – прошипела я.

Чернокнижник пожал одним плечом.

– Ты не хотела со мной общаться.

– Я и сейчас не хочу!

– Это прискорбно. – Аскольд откинулся на спинку стула и с независимым видом закинул ногу на ногу. – Я собирался предложить тебе сделку.

Да что не так с этим человеком?..

И почему я из раза в раз наступаю на одни и те же грабли?

– Сделку. – Я оперлась бедром на подоконник, снова вызывая в воображении образ Ледяного Озера – на случай, если хоть крошечная часть меня найдет этого типа привлекательным.

– Я помогу тебе найти того, кого ты так отчаянно ищешь, – невозмутимо сообщил Аскольд. В неверном свете ночника лицо его казалось гипсовой маской с росписью теней. – А ты переправишь меня в одно место, когда придет время.

– Если ты о Тёме, то он лежит здесь.

За окном снова мелькнул золотой шар. На всякий случай я отодвинулась от Аскольда – вдруг с той стороны видны наши силуэты?

– Его могила пуста, – небрежно сообщил он.

Боль пробурила дыру от сердца до самого позвоночника. Хорошо, что я опиралась на подоконник.

– Пуста?! – На какое-то мгновение мне показалось, что я вижу, как белесые щупальца опутывают его, а одно, самое длинное, вспарывает грудную клетку. Но видение быстро пропало. – Так какого лешего ты делал там порчу?!

Я заходила по комнате. Если это правда, два года я поливала слезами цветочки в земле. А этот чертов… этот… маг устроил целое представление с кровью из носа и тошнотой, лишь бы со мной познакомиться!

– Ты сам навел на меня порчу, что ли? Я тогда чуть «Скорую» не вызвала!

– Тебе ничего не грозило. – Аскольд так же невозмутимо наблюдал за моими метаниями. – Деву нельзя убить обычными средствами, пока внутри нее волшебная си…

Я остановилась.

– Я тебе не верю.

Глянув на часы, Аскольд вдруг порывисто поднялся.

– Поехали, – бросил он и, прихрамывая, заковылял к двери.

– Я с тобой никуда не поеду.

За стеной заскрипели половицы под ногами Лексеича. Видно, плюнул на мою заблудшую душу и вернулся домой. Я слышала, как он включил электрический чайник, захлопал кухонными дверцами. По осени у него всегда воспалялось колено, и шаги были тяжелые, неравномерные.

– У тебя осталось мало времени. – Аскольд стоял вполоборота, повернув ко мне подвижную сторону лица. Спокойный и собранный, как всегда. И чудовищно уставший.

«Мало времени», – повторила я одними губами, думая о том, где сейчас телефон, обернутый похожей на человеческую кожей.

– И ты можешь в любой момент меня убить, – добавил Аскольд с кривоватой усмешкой. – Если захочешь.

* * *

Сумерки окутывали надгробия, раскрашивая их в одинаковый сизый цвет. Мы приехали на Ваганьковское за двадцать минут до закрытия и теперь в спешке пробирались по узким тропинкам. Прихрамывая без трости, Аскольд уверенно вел меня лабиринтами дорожек, сворачивая в нужных местах, словно уже много раз проходил по этому пути. Я молча следовала за ним, невольно вспоминая, как мы так же, гуськом, пробирались по узким тропинкам между могилами в сентябре.

– Пришли. – Аскольд остановился в закутке, где вряд ли поместилась бы целая могила. Я выглянула из-за его плеча. Так и есть: квадратная плита пятьдесят на пятьдесят.

Он пропустил меня вперед, позволяя увидеть выбитую на белом камне надпись: Петровская Хельга Владимировна.

Внизу только дата смерти: 27.07.2012. Могила была прибранная, но безликая: ни фото, ни эпитафии. Я дотронулась пальцами до белого мрамора и обернулась к Аскольду.

– Ты что, ее бывший слуга?

Аскольд с сожалением покачал головой.

– Нет. Но я успел с ней познакомиться. Еще до того, как занялся этим. – Он неопределенно махнул рукой на могилы за спиной.

Я оперлась локтями на ближайший памятник. Прости, неизвестный покойник.

– Прекрасно. Ты привез меня сюда, чтобы рассказать об этом?

Аскольд тоже оперся на памятник рядом. Краем глаза я заметила сторожа, который наблюдал за нами издалека. Он выгнал уже всех, кого можно. А нас нет.

– Знаешь, чего мне стоит то, что я делаю? – негромко спросил Аскольд.

– Убиваешь людей?

Я внутренне порадовалась: я стою в метре от него и не изнываю от желания прикоснуться. Аллилуйя.

– И это тоже, – бесцветным голосом ответил он. – Бесы каждый раз отжирают кусок моей души. Они только и ждут, когда я умру, чтобы утащить в ад. Я несколько раз попадал в аварии. Обычное дело, в моем мире конкуренты все время пытаются убить друг друга. В последний раз закончилось комой. Меня вытащили, но этого хватило. Я увидел, что будет после. – Он на секунду замолчал. – Когда я умру, мою душу разорвут в клочья, а остатки спустят в преисподнюю и будут мучить вечно.

Ну да. Он же верит во всю эту чушь.

Я с тоской оглянулась. Вечер слизывал краски с мира – темнело небо, сливаясь с кромкой деревьев, темнели надгробия вокруг. Не считая сторожа, на кладбище остались только мы. Даже сквозь пальто у меня отчаянно мерзли плечи и запястья, рук я почти не чувствовала.

– Слушай, это все интересно, – сказала я таким тоном, чтобы он