При свете керосиновой лампы генерал увидел аккуратные стеллажи и полки, уставленные самыми разнообразными по размеру ящиками, в которых, как объяснил корнет, и лежало промасленное оружие, которое в течение получаса можно было привести в рабочее состояние. Легкая 77-миллиметровая пушка придавала этому стрелковому арсеналу некоторую солидность, и потому все спустившиеся в схрон офицеры первым делом с нескрываемым удивлением осматривали её.

Баташов, которого после первичного ознакомления, этот необычный арсенал особо не заинтересовал, начал зачем-то внимательно осматривать пол и стены.

– Господа, вы ничего здесь не передвигали? – спросил он, обращаясь к корнету и только что спустившемуся в подвал со второй лампой вахмистру.

Услышав отрицательный ответ, генерал распорядился:

– Вахмистр, посветите мне, пожалуйста, здесь. – И указал на чуть отошедший от стены стеллаж, который, судя по следам на бетонном полу, зачем-то неоднократно выдвигали. Еще раз внимательно осмотрев пол и часть видимой в щель стены, Баташов удовлетворенно воскликнул: – Вот где собака зарыта! Господа, помогите мне отодвинуть эти полки от стены.

На удивление, большого усилия, для того чтобы сдвинуть это нехитрое сооружение, не понадобилось, оно, словно по маслу, легко отошло от стены почти на метр.

В образовавшийся проем между стеной и стеллажом Баташов протиснулся с трудом, следом за ним легко проскользнул худенький вахмистр с лампой.

– Как я и предполагал, господа, здесь есть потайная дверца, которая непременно должна привести нас к главному тайнику этой довольно странной мызы… Петр Федорович, – обратился генерал к подполковнику Залыге, – в вашей группе случайно нет специалиста по замкам?

– Как не быть. У нас такой специалист имеется! Это вахмистр Зацепин. Кстати, он стоит рядом с вами.

– Как ваше имя, вахмистр? – спросил Баташов, с удивлением оглядывая щупленькую фигурку Зацепина.

– Семен, ваше превосходительство, – с достоинством ответил вахмистр. – Вы бы посторонились, а то я к двери не могу подойти, – попросил он генерала, доставая из кармана связку отмычек. – Сейчас мы этот замочек в один момент отомкнем! – самоуверенно добавил вахмистр, наклонившись к скважине потайной дверцы.

Несколько минут Баташов, которому пришлось держать лампу, слышал усердное сопение «медвежатника» и лязг металла по металлу.

– Вот чертовы немцы, все у них не как у людей… Замочек-то с секретом, – сконфуженно пробормотал Зацепин, вытирая со лба обильно выступивший пот. – Но ничего, у них противу нашего кишка тонка. – При этих словах послышался громкий щелчок, и дверца распахнулась.

– Прошу за мной, ваше превосходительство! – радостно воскликнул вахмистр и, приняв у Баташова лампу, смело шагнул чрез порог потайной комнаты.

При свете лампы Баташов увидел стоящий на деревянных брусьях большой, заляпанный свежей грязью ящик защитного цвета.

– Посветите, я сам его открою, – сказал генерал и, легко отодвинув защелки, открыл крышку. Как он и предполагал, в ящике оказалась радиостанция.

– Ну, вот, – радостно воскликнул он, – теперь у нас в руках главное доказательство шпионства Зонненберга, который и был тем самым резидентом, которого мы так долго и безрезультатно искали.

С этими словами Баташов вышел из тайной комнаты и, протиснувшись между стеллажами, оказался в большой комнате.

– Можете взглянуть, господа. Там, насколько я разбираюсь, находится одна из новейших немецких полевых радиостанций компании «Телефункен». Резидент, не выходя из дома, мог отправлять свои радиограммы даже в Кёнигсберг.

Вскоре, выбравшись из промозглого и сырого подземелья наружу, офицеры несколько минут приходили в себя, с удовольствием вдыхая чуть терпкий воздух, подставляя лица теплому и ласковому солнцу, внезапно показавшемуся из-за облаков.

– Ну что, господа, – торжественно произнес генерал, – разрешите вас поздравить с завершением операции по ликвидации матерого германского резидента и его «осиного гнезда». Он неплохо здесь поработал, по всей видимости, готовя для немецкого десанта прекрасно оборудованный в военном отношении опорный пункт. Мост и дорога отсюда видны как на ладони. Даже небольшая диверсионно-разведывательная группа могла здесь надолго задержать не только полк, но и целую дивизию. Я уже сталкивался с такими замаскированными крепостями, построенными немецкими колонистами в приграничье. Во время августовского наступлением наши войска, не имея никакого представления об этом, на отдельных направлениях были надолго остановлены. И захват этих неожиданных препятствий достался нам слишком большой кровью…

– Если позволите, Евгений Евграфович, я поделюсь своими впечатлениями о том, как наш полк в самом начале войны атаковал одно из таких укрепленных имений, понеся большие потери.

– Мы все внимательно слушаем тебя, Алеша!

– Первый батальон, в котором я командовал ротой, выйдя на открытое место, сразу же попал под убийственный пулеметный огонь, так как эта местность была заранее пристреляна и изобиловала всевозможными ловушками. Потеряв почти половину роты, я с двумя взводами с трудом прорвался к реке, чтобы закрепиться на берегу и дать возможность батальону перегруппироваться для атаки. При переправе мы напоролись на тщательно замаскированную в воде и камышах густую колючую проволоку. По нам сразу же ударили пулеметы и орудия, установленные во дворе имения. Только с наступлением темноты нам удалось выбраться из этого ада. Когда на другой день имение было взято, там не оказалось ни одной живой души. Немецкие диверсанты скрылись по подземным ходам в близлежащем лесу. Вот так-то, господа!

– Да мне хватило бы одной гаубичной батареи, чтобы за час сровнять все эти укрепления с землей, – самоуверенно промолвил корнет.

– Ну что здесь поделаешь, – язвительно отозвался на это ротмистр Юрлов, – у нас каждый прапорщик – ну просто принц Савойский, а каждый корнет – непременно Наполеон.

Корнет покраснел и вызывающе взглянул на ротмистра, но поймав явно неодобрительный взгляд подполковника Залыги, опустил голову и отошел в сторону.

– А вы заметили, Евгений Евграфович, – стараясь перевести разговор в другое русло, обратился к генералу подполковник, – что на ящике с радиостанцией свежая грязь?

– Вы хотите сказать, что совсем недавно Зонненберг куда-то вывозил на мотоцикле радиостанцию, – сразу поняв суть вопроса, ответил Баташов.

– Да! Только зачем он это делал? – недоуменно взглянул на генерала Залыга.

– Видимо, хотел что-то очень срочное передать по радио своим хозяевам. Но я точно знаю, что наш пеленгатор вот уже почти две недели не засекал ни одной вражеской радиопередачи. Видимо, у резидента и впрямь батареи подсели, и он, так и не наладив связь, возвратился домой, – предположил Баташов.

– Но зачем ему надо было отсюда выезжать, ведь его могли остановить и обыскать бдительные полицейские или жандармы?

– Об этом мы, наверное, уже никогда не узнаем, – резюмировал поручик Свиньин.

– Нет, почему же, Алеша, – откликнулся неожиданно генерал, – вполне вероятно, что резидент вывозил радиостанцию подальше от дома, потому что знал или догадывался о том, что и у нас появились радиопеленгаторы и мы можем вычислить, откуда велась передача.

– Ну конечно же вы, как всегда, правы, – сконфуженно промолвил поручик.