– Постараюсь, Евгений Евграфович. Главное, чтобы дополнительные обстоятельства по этому делу не всплыли.

– А что, возможно и такое? – заинтересованно спросил Баташов.

– Вполне. Фотографию немецкого резидента я передал жандармскому полковнику Стравинскому. Он обещал показать ее всем своим филёрам. Может быть, кто-то из наружки вспомнит о нем и о его знакомых.

– Кстати, какие отношения у вас сложилось с офицерами Губернского жандармского управления? – поинтересовался генерал.

– Если не вдаваться в подробности, то деловые, – без особого энтузиазма ответил Залыга. – После вашего визита Стравинский несколько раз приглашал меня к себе, и мы без посредников обговаривали основные вопросы совместной операции, периодически обмениваемся информацией по подозреваемым в связях с немцами лицам.

– Прекрасно. В заключение нашего разговора, я бы хотел еще раз поздравить вас с успешно завершенной операцией, – встал из-за стола Баташов, показывая тем самым, что аудиенция окончена. – И обязательно поблагодарите от моего имени сотрудников, участвовавших в этом деле. А семьям погибших филеров выделите вознаграждение из вашего фонда, да не скупитесь!

Кивнув понятливо головой, подполковник бодро произнес:

– Честь имею! – и быстро скрылся за дверью.

«Да-а, как мало человеку надо, чтобы вновь почувствовать себя „на коне“, – подумал Баташов, провожая взглядом подполковника. – Когда зашел, на нем же лица не было, застыла лишь маска неизгладимой вины. Видно, всю дорогу корил себя за то, что не сумел выполнить мое задание и ожидал основательного нагоняя. И наверняка бы получил взбучку, будь на моем месте кто-то другой. Но я-то знаю, что он и его люди в поте лица своего, рискуя жизнью, провели успешную операцию, ликвидировали резидента. И не их вина в том, что сдали нервы у Шварца, который и провалил всё так грамотно задуманное дело. Нескольких теплых слов благодарности было достаточно для того, чтобы этот честный и работящий офицер понял, что все делал правильно. После этого, и это было прекрасно видно, он готов горы своротить, обретя вновь уверенность и поверив в свои силы. Как все-таки мало надо человеку…»

Баташов нажал кнопку звонка, которым обзавелся после посещения «волшебной комнаты» начальника губернского жандармского управления. Дверь тут же распахнулась, и на пороге появился поручик Свиньин.

– Алеша, я хочу поручить тебе одно очень ответственное дело.

– Слушаю, Евгений Евграфович, – обратился в слух офицер.

– Возьми, пожалуйста, личное дело подполковника Залыги и составь на него самую лучшую аттестацию. Не забудь указать там, что он является главным организатором операции по ликвидации матерого немецкого резидента, который накануне приказал долго жить. Подробности уточнишь у него самого. Залыга завтра должен представить мне рапорт о ликвидации этого дела. Тебе все понятно?

– Понятно, Евгений Евграфович. Только вы не сказали, для какой цели это представление. На орден или на следующее воинское звание?

– Ну конечно же на звание. Залыга уже давно должен полковником ходить, – ответил генерал. – Вот так, за делами и заботами мы забываем человека, не находим времени для того, чтобы ему доброе слово сказать, похвалить за хорошую службу. Э-э-эх, – взмахнул он в сердцах рукой.

На другой день подполковник Залыга, испросив разрешение, шумно вошел в кабинет начальника и с порога радостно заявил:

– Нашелся, ваше превосходительство, нашелся свидетель, который не раз видел и знает этого субъекта. Это ни кто иной, как немецкий колонист Эрнст Зонненберг, который проживает в двенадцати верстах от Варшавы на довольно богатой мызе. В результате проведенного там обыска найдены таблицы и шифроблокноты, а также пачка готовых к отправке шифровок, над которыми сейчас трудится наш криптограф. В тайнике обнаружена взрывчатка, весом в двадцать фунтов. На дороге рядом с его домом функционирует корчма, принадлежащая Зонненбергу, куда, по словам соседей, частенько заглядывают расквартированные в пригороде Варшавы господа офицеры…

– А что же раньше этой корчмой никто не заинтересовался? – спросил генерал. – Ведь я в своих рекомендациях по контршпионской работе не раз указывал на необходимость обращать особое внимание на питейные заведения.

– Но дело в том, что этот шинок не зарегистрирован, а те питейные заведения, которые официально зарегистрированы, находятся под нашим постоянным контролем.

– А вы думали, что разведчик-профессионал, прекрасно зная о том, что контрразведка непременно опекает все официально зарегистрированные заведения, будет регистрироваться? Да ему легче заплатить штраф или дать в лапу околоточному надзирателю, чтобы тот не совал нос куда не надо.

– Ваша правда, Евгений Евграфович, – виновато промолвил Залыга. – Моя вина. Я обязательно учту в своей работе.

– Вот и правильно! Вот и верно! – удовлетворенно воскликнул Баташов. – Только учиться надо на ошибках других, а не на своих собственных, – назидательно добавил он, после чего спросил: – Вы сами-то были на этой мызе?

– Нет. Собирался ехать после визита к вам.

– Вы не будете против, если и я с вами поеду? – неожиданно спросил генерал. – Мне интересно, как это у нас под самым боком мог беспрепятственно орудовать враг.

– Я буду искренне рад сопровождать вас, – сразу же согласился Залыга, – на вашем авто мы побыстрее доедем.

– Сэкономить горючем хотите? – хитро улыбнулся Баташов. – Так и скажите, что не меня берете в попутчики, а сами навязываетесь.

– Ну что вы говорите, Евгений Евграфович, разве бы я мог позволить себе это, если бы не из рук вон плохое интендантское обеспечение?

– Я вас прекрасно понимаю и потому приглашаю прокатиться со мной, – удовлетворенно промолвил генерал. – Алеша! – по старой привычке позвал он своего личного адъютанта, позабыв о благе цивилизации – красной кнопке.

– Слушаю, ваше превосходительство, – вырос на пороге поручик Свиньин.

– Прикажи-ка, голубчик, подать нам авто. Да и сам с нами собирайся. Поедем логово матерого волка осматривать.

– А двустволку вашу заветную брать? – радостным голосом спросил поручик, полагая, что генерал собрался на охоту.

– Нет, Алеша, не надо. Для охоты на этого зверя необходимо другое оружие. В «поместье» немецкого резидента мы будем искать вещественные доказательства его приступной деятельности. Вот подполковник доложил мне, что его сотрудники всё там кверху дном перевернули. Много чего нашли. А, по-моему, самого главного-то и не обнаружили, – загадочно промолвил Баташов.

– Что вы имеете в виду? – спросил удрученно подполковник Залыга.

– Я имею в виду мощную радиостанцию, – победоносно взглянув на офицеров, пояснил Баташов.

– Но почему вы так полагаете? – удивленно воскликнул Залыга. – Мне Шварц ничего о радиостанции не говорил…

– Надо учиться разговаривать с людьми так, чтобы они сами, без понукания, рассказывали обо всем, что знают, – назидательно промолвил Баташов. – Кстати, Шварц мне тоже ничего не говорил о радиостанции, просто он обмолвился о том, что у него были с собой какие-то батареи, от которых он быстро отделался, утопив в Висле. Но не одно его признание навело меня на мысль