А потом вспоминаю, что сказала Элоуин: это ворон, фамильяр Фроста.

– Ты удивишься, узнав, насколько мне все равно.

Знать и интересоваться – это две разные вещи. Но я его не поправляю, потому что уверена, он не из тех людей, которые любят, когда смертные, ведьмы или нет, указывают ему на его ошибки.

– Надвигается беда. А я вдруг обрела силу. Я должна поверить, что это совпадение?

– Я не использую этого слова. – Он безразлично пожимает плечами, и на этот раз я вижу движение. Наверное, он сам захотел, чтобы я увидела. – Но едва ли я буду утруждать себя словами. Так что перестань досаждать взрослым и…

Он открывает входную дверь одним взмахом руки, словно решил уйти красиво пешком, а не исчезнуть после того, как возник на пороге своего дома. Я сосредотачиваюсь и взмахиваю рукой, закрывая дверь с оглушительным хлопком. У него хватает наглости зевнуть.

Я думаю, что способна на большее. Все дело в фокусе внимания. И энергии. Мне нужно заставить его остаться до тех пор, пока он не ответит на мои вопросы. Мне нужно каким-то образом заблокировать вход в дом. Я вытягиваю руки и представляю… представляю…

Лес из колючих кустов. Возможно, я скептично отношусь к сказке «Спящая красавица», поскольку феминистке будет что раскритиковать в сюжете, но двор становится в точности похож на тот из мультика, сквозь который продирался принц Филип. Колючие ветви оплетают весь дом. Впечатляюще. Теперь пусть продерется через них.

Николас Фрост, бессмертный колдун, делает движение запястьем, и все исчезает. Он не закрывает глаза, не воображает. Просто двигает запястьем, и вся моя магия растворяется.

Но он не входит в дом. Хотя мог бы. И меня это приободряет.

– Не ты первая.

– В чем? – спрашиваю я, не надеясь получить ответ. Ведь я пришла сюда за ответами. Я пришла, чтобы сделать хоть что-то, что угодно. Чтобы двигаться вперед. Фрост должен мне что-то дать.

Он кивает.

– Скорее всего, ты последняя, но миры приходят и уходят, Эмерсон Вилди, с утомительной регулярностью. Так зачем бороться?

– Потому что это наш мир.

Все вокруг нас застывает – настолько, что я боюсь сделать вдох. Словно вокруг все заморозилось. И время тоже. И пространство. Вообще все.

И вдруг у меня в руках оказывается книга. Большая, тяжелая, она выглядит гораздо старше тех, в которые Джорджия вчитывалась целыми днями не поднимая головы. Я с трудом выдерживаю ее вес.

– Тогда борись. Если осмелишься.

Потом он делает жест рукой, а может просто поднимает бровь, и я начинаю падать. Сквозь небеса, сквозь воздух. Я довольно мягко приземляюсь на поле… из чего-то плоского.

Книга лежит у меня на груди. Но я понятия не имею, где я, и вижу лишь небо над головой.

Я очень рада, что осталась жива. Наверное, жива. И вдруг я слышу голос Джейкоба, что окликает меня по имени со смесью удивления и смущения в голосе.

– Ты в порядке?

И тут я понимаю. Этот мерзавец забросил меня на ферму Джейкоба с древней книгой, происхождение которой я не смогу объяснить. Мне придется рассказать правду о моем секретном путешествии к особняку на холме, а это никому не понравится. Особенно Джейкобу.

14

Я не знаю, что сказать Джейкобу. И поскольку не уверена на все сто процентов в том, где именно приземлилась, то оглядываюсь по сторонам. Это одно из полей его фермы. Во вспаханной земле проклюнулись зеленые росточки. Настоящая весна вокруг.

– Прости, – шепчу я. Потому что лучшая защита – это извинение. Не я установила эти правила, хотя должна была бы. – Я не хотела приземляться здесь.

– Это очевидно.

Поддерживая меня под локоть, он помогает мне встать на ноги, и, нахмурившись, смотрит на большую книгу у меня в руках.

– Что это?

Как объяснить ему, что это, не рассказывая всего?

– Это книга.

Кэсси на мягких лапах подходит и садится у моих ног. Джейкоб с подозрением смотрит на нас обеих.

– Она выглядит очень старой. Никогда ее раньше не видел, но узнаю этот символ.

Он указывает на обложку. И я смотрю на эмблему. Впечатанное в кожу золотое тиснение. Чистые линии, что напоминают мне о силе, которую я почувствовала на холме. Древней. Полной. Безусловной.

– А, ну да. Удивительно.

– Это фамильный герб Фростов. И я не знаю ни одного члена его семьи, кроме самого Николаса.

Джейкоб явно ожидает услышать объяснение, но я знаю, что он уже догадался. Взгляд его холоден, и челюсть плотно сжата, но он ждет. Мне кажется, его ожидание разбивает мне сердце.

– Джейкоб…

– Не ходи вокруг да около. И не пытайся сделать правду более презентабельной. Просто скажи, что ты наделала.

Мне не важно, что он произнес фразу «что ты наделала» так, словно я ребенок, который пробрался в кладовую и рассыпал запас хлопьев по полу.

– То, что должна была, – отвечаю я уверенно. Потому что – я уже сделала. И возможно, Николас Фрост не ответил на мои вопросы, но и не навредил мне. И оставил мне книгу, которая может помочь.

Если бы он не закинул меня к Джейкобу, я уже была бы в «Слиянии рек» и пыталась бы найти информацию. Нашла бы ответы и решила все проблемы, потому что я – главная.

«Тебе не помешала бы толика смирения, дитя».

Я смотрю на Кэсси. Но прежде чем я успеваю ответить на ее ехидный комментарий, Джейкоб заговаривает снова.

– И что тебе пришлось сделать? – спрашивает он тоном, который еще хуже, чем его предыдущий ворчливый родительский. Теперь его голос звучит устало, безэмоционально, словно я чем-то его расстроила. А это несправедливо. Наверное.

– У меня была пара вопросов к Николасу Фросту, насколько я знаю, единственному бессмертному. Никто из вас мне не отвечал. Вместо этого вы разговаривали мысленно и, не спросив моего мнения, чертили вокруг меня защитные круги. Мне это не понравилось, так что я взяла дело в свои руки. Он стоит так неподвижно, что я боюсь сделать вдох.

– Ты кому-нибудь сказала о том, что делала?

– Странный вопрос, – говорю я, растягивая слова. – В последний раз, когда я смотрела на себя в зеркало, я видела там взрослого человека.

– В последний раз, когда я на тебя смотрел, я видел твердолобую женщину, которая целых двадцать четыре часа назад узнала, что она ведьма, и в ее пустой голове никак не укладывалось, что она