ни схватить его, ни пристрелить. Любая попытка сделать это окончится лишь тем, что мы выставим себя на посмешище. Мы пройдем мимо, не давая ему понять, что заметили его. Ну же, вперед, шагом марш!

Все отвернулись, но Уилстед, судя по всему, так и смотрел на воду.

– Он плывет сюда! К нам!

Он был прав: мужчина шел вброд, направляясь в их сторону. Рук разглядел, как он разворачивался на каждом шагу, вытянув руки в стороны, стараясь идти быстрее.

Дальше притворяться не было смысла.

– Стой! – скомандовал Силк. – Пускай подойдет. – Он вспотел, его лицо блестело, словно растаявший воск, а на выцветшем красном мундире подмышками выступили темные пятна.

Рук и не предполагал, что «театральное представление» обернется чем-то подобным.

– Не причинять ему вреда! – крикнул Силк. – Не нападать, всем ясно? Он подошел, потому что доверяет нам, а мы не преследуем цели предать чье-то доверие, только наказать.

Он силился перекричать шелест листвы на ветру и шум бьющихся о берег волн.

– Но, сэр, – возразил Уилстед, – нам ведь приказано брать в плен любых туземцев из числа мужчин, разве нет?

– Именно так, но только силой. В чем смысл, если местный пойдет с нами по доброй воле? Это не преподаст остальным никакого урока.

– Значит, если они убегают, – упрямился Уилстед, – хватать их можно, только у нас все равно не выйдет. А если подходят сами, нападать нельзя?

Стоявшие рядом солдаты услышали его слова, послышался ропот и словно бы даже сдавленные смешки.

Туземец тем временем уже бежал к ним по берегу, взрывая ногами песок. Он был уже достаточно близко, чтобы можно было разглядеть густую поросль у него на лице, повязку на лбу и стопы, на которые, словно туфли, налип тонкий слой желтого песка: всем своим видом выражая дружелюбие, к ним направлялся Варунгин.

Ничуть не запыхавшись, он поравнялся с ними и поприветствовал тех, с кем был знаком. Подойдя к Руку, он не дал ни малейшего повода заподозрить в нем сообщника.

На месте Варунгина, не знай он о целях их вылазки, было бы совершенно естественно спросить, зачем они пришли, и к радости Рука именно так он и сделал. Может, они охотятся на кенгуру? – жестами спросил он. Или рыбачат? А может, собирают что-то с деревьев, мед например?

Силк не стал притворяться, что им есть дело до меда или охоты на кенгуру.

– Слушай, Варунгин, дружище, – с улыбкой сказал он нарочито непринужденным тоном, – а ты не знаешь, где нам найти Карангарая? Где Карангарай?

Услышав это имя, Варунгин нахмурился.

Потом произнес небольшую речь, не единожды упомянув имя Карангарая, которое он каждый раз сопровождал взмахом руки, расслабляя запястье и показывая повернутой вверх ладонью куда-то на юг.

– Мистер Рук, вы ведь у нас языковед, – сказал Силк. – Что он говорит?

– Слишком быстро, – ответил Рук. – Я за ним не успеваю.

Ясно было, что это чистая правда, и Силк не стал настаивать.

Вместо этого он решил прибегнуть к шарадам. Подвигал пальцами в воздухе, изображая идущего человека и повторяя: «Карангарай». Невозмутимо проследив за его движениями, Варунгин точно так же подвигал пальцами в воздухе, но превзошел актерскую игру Силка, вытянув руку вперед, чтобы показать «большое расстояние». Потом положил ладони под голову, делая вид, что спит, и обвел рукой небосвод, изображая движение солнца. Было очевидно, что он имеет в виду: Карангарай ушел так далеко, что солнце два или три раза пройдет свой путь по небу, а члены отряда успеют трижды или четырежды положить ладони под голову, укладываясь спать, прежде чем доберутся до того места, где он сейчас.

Другими словами, он слишком далеко, чтобы тридцать хорошо вооруженных, но снабженных небольшим количеством провианта солдат пустились в погоню.

Они побрели прочь от берега обратно к озеру. Варунгин, судя по всему, уходить не собирался. Уилстед ворчал, что он увязался за ними, надеясь поужинать за их счет, но Рук сомневался, что его мог прельстить черствый раскрошившийся хлеб да несколько ломтиков солонины.

Пока солдаты срезали папоротник, готовя себе подстилки для сна, и собирали хворост на ночь, Варунгин все-таки удалился. Оторвавшись от работы, Рук с Уилстедом смотрели, как он легким шагом идет прочь по тропе, держа в руке покачивающуюся в такт его шагам острогу.

– Как малые дети, не сидится им на месте, – сказал Уилстед. – Он, похоже, неплохой парень, но ни на кого из них полагаться нельзя. Уходят, когда им вздумается.

Однако едва они развели костер, Варунгин вернулся, неся в руках связку из восьми упитанных, нанизанных на лозу кефалей. Он разгреб угли, расчищая место между ними, слегка поджарил свой улов, а потом пальцами разломал рыбу на куски и раздал их офицерам. Его рассмешило, что головами они побрезговали. Тогда он забрал головы себе и, хрустя костями, съел целиком, давая понять, какие они вкусные.

Облизав пальцы, Силк признал:

– Что ж, он, может, и дикарь, но и ему, похоже, не чуждо представление о том, что такое «услуга за услугу».

Костер пылал, вскидывая языки пламени в сгущавшуюся темноту. Рук со вздохом растянулся на песке и расслабил затекшие плечи. Земная твердь подпирала его спину. Между верхушками деревьев виднелась Бетельгейзе – на редкость красная в эту ночь, она подмигивала Руку промеж листвы.

Утром они еще несколько часов бесцельно побродят по лесу, а потом направятся обратно к Сиднейской бухте с пустыми руками, но упрекнуть их будет не за что.

На лице Силка, потемневшем от дневной щетины и обгоревшем на солнце, играли отблески костра. Он обернет все это себе на пользу, подумал Рук. Усладит слух губернатора подробным рассказом. Тот решит, что он славный малый, осыплет его похвалами, упомянет его имя в следующем донесении.

Из рассказа о нападении на деревню выйдет неплохая глава для его книги. Впечатляющую он разыграл постановку. Последний штрих – приказ сверить карманные часы – добавит истории красок. Неудачный исход похода скрадет его потешное раскаяние и самоуничижение. Может, он даже намекнет, что неудача эта была неслучайной. И в итоге предстанет тем, кто пытался деликатно и человечно выйти из положения, обойдя все подводные камни. В час, когда страсти накалились, он уговорил губернатора на шестерых пленников вместо десяти. Но вот когда он не приведет ни одного и все равно получит похвалу, то действительно превзойдет самого себя.

Рук жалел, что не сможет разделить с Силком собственный триумф. Какая занимательная вышла бы глава: лейтенант Рук с неожиданной ловкостью и изяществом находит выход из трудного положения.

Он сел и обхватил руками колени. Теперь у него будет полно времени – столько, сколько понадобится, целая