Кажется, я слишком резко поставила на стол чашку, потому что Эрнест вздрогнул. Закончив с посудой, он отправился в кладовку за чистым постельным бельем. Почему-то для этого ему тоже пришлось выйти на балкон.

Я же в его отсутствие помыла чашку и искала, куда бы приткнуть ее для сушки. Маленькая решетка для мокрой посуды оказалась занята. Видимо, была предназначена всего для одного комплекта посуды.

Зато на узкой полочке над столешницей стояла вторая чашка, видимо, из этого же комплекта. Я поставила свою в пару к первой, немного сдвинув ее.

За чашкой оказалась небольшая рамка с картиной, которая почему-то была повернута изображением к стене. Не могу сказать, что я очень любопытна, но почему-то нестерпимо захотелось посмотреть, что там спрятано.

Это оказался портрет очень молодого Кортелло и смеющейся черноволосой красавицы, они куда-то шли, трогательно сцепив пальцы. Рука Эрнеста смотрелась без татуировки очень непривычно. Интересно, ее в то время еще не было, или просто магический оттиск не смог передать волшебную метку?

— Поставила бы ты лучше это на место, — услышала я встревоженный шепот Аркадия, — мужчина не будет просто так убирать с глаз долой портрет симпатичной дамочки. Особенно когда в гостях у него другая. Не менее привлекательная.

Но убрать портрет я не успела. В комнату вошел Эрнест, насвистывая какую-то веселую мелодию. Увидев меня с портретом в руках, он резко замолчал.

— Совсем про него забыл, — сказал он с наигранной беспечностью и принялся суетливо наводить порядок.

Я сделала вид, что поверила ему, взяла аквариум с Аркадием, который прикинулся морской звездой, поблагодарила за заботу и поспешила скрыться в спальне, чтобы не затягивать неловкую паузу.

В конце концов, я у Кортелло случайная гостья, поэтому тут хоть портреты обнаженных девиц могут быть по стенам развешаны. Меня это волновать не должно.

Но почему-то та девушка с портрета не шла у меня из головы. Эрнест на изображении был совсем не такой, каким я привыкла его видеть: смеющийся, открытый всему миру и, кажется, влюбленный.

***

Ночь пролетела, как один миг. Кажется, я и поспать-то толком не успела. Только прилегла, а уже Аркадий бубнит, что вставать пора. Назойливый рыб!

Даже не сразу сообразила, что мы не в общежитии ночевали.

Оглянувшись, я не нашла своей одежды. А ведь накануне платье осталось на стуле в изголовье кровати. Я в панике оглянулась, даже на полу поискала. Но размер комнаты и почти полное отсутствие мебели не позволяли здесь хоть куда-нибудь платье припрятать. Кровать на высоких ножках, прикроватный столик, да стул — вот и вся обстановка.

— Не найдешь ты тут одежды, ее этот извращенец забрал, — хихикнул Аркаша, — еще так посмотрел внимательно, пощупал, едва ли не лизнул. И унес!

Хорошо, хоть халат остался, в котором я вчера после душа вышла. Такой огромный и мягкий, что в него хотелось закутаться, как в одеяло. Что я и сделала, после чего выглянула из спальни.

Кортелло стоял ко мне спиной и колдовал над завтраком. Аромат свежесваренного кофе и поджаристых гренок дурманил голову.

— Доброе утро! — приветствовал меня Эрнест не оборачиваясь. — Платье вернут из чистки с минуты на минуту. Как раз успеешь позавтракать.

Говорил он четко и по делу. Сразу инструкции и никаких эмоций. В этом весь Кортелло, но я видела вчера его портрет. И там он был совсем другим, словно целая пропасть легла между тем жизнерадостным юношей и суровым шеф-поваром, что приютил меня в своей холостяцкой квартире.

Краем глаза я заметила, что злополучный портрет пропал с полки.

Аркадий получил порцию креветок и был вполне доволен тем, как сложились обстоятельства.

Не успели мы закончить с завтраком, как посыльный принес чистую одежду. Я поблагодарила Эрнеста за предусмотрительность. Сама вчера даже не подумала, что после знакомства с кучей родственников и проникновения со взломом в дом пожилой драконицы, буду выглядеть не самым лучшим образом.

— Надо поспешить, — сказал шеф, — надо бы прийти на конкурс до начала, чтобы старик Пейс не успел заявить отвод.

— А разве нам не нужна сегодня вся команда? — уточнила я из спальни, куда отправилась, чтобы переодеться.

Аквариум я предварительно выставила из комнаты. Переодеваться перед похотливым дедулей мне не хотелось. Аркадий, кажется, удивился такой перемене моего настроения. Но я пока решила не раскрывать тайну нашего с ним родства, чтобы он не начал переживать и ненароком все не испортил. Пусть думает, что все еще является моим фамильяром.

— Сегодня нам достаточно будет всего лишь нас троих, — успокоил меня Эрнест.

На Арену мы прибыли почти к открытию. Хмурые рабочие возводили магическую завесу для создания новой декорации. Из гримерной вышел сонный Вессель Харм. Эльф был пока еще в повседневной одежде, больше похожей на пижаму, а его волосы были убраны под сеточку. Видимо, чтобы не испортилась укладка.

Ведущий крайне удивился нашему появлению.

— Не ожидал вас увидеть… сегодня… так рано, — проговорил он, — кажется, вчера у вас были какие-то проблемы с фамильяром.

— Как видите, он вернулся ко мне. Вчера декан Хальт объяснила мне про ритуал призыва фамильяра. Как вы, возможно, знаете, в ведьминской академии я не училась, инициация произошла слишком поздно, поэтому пришлось воспользоваться услугами наставника, — я врала так самозабвенно, что едва ли эльф усомнится в моих словах. К тому же встреча с деканшей была, как и попытка связаться с фамильяром.

Надо придерживаться легенды о том, что Аркадий — мой фамильяр. В первую очередь в этом должен был быть уверенным сам рыб. А дополнительная проверка — самое меньшее, что мне хотелось бы проходить этим утром.

— Конечно — конечно, — суетливо кивнул эльф, — следуйте в свою комнату, — я сделаю пометку, что вы пришли. Дождемся остальных участников, чтобы провести жеребьевку.

Вессель Харм практически затолкал нас в комнату ожидания. Его поспешность показалась странной.

— Какой-то он суетливый для эльфа, — сказала я, когда мы оказались одни.

— Согласен, — Кортелло Хмурился, — нужен предлог, чтобы обратиться к ведущему через пару минут.

— Давайте закажем креветок! — подал голос Аркадий.

— Ты же недавно ел! — я удивилась прожорливости рыба.

— До начала состязания еще далеко, а ты ведь забудешь потом меня покормить, — надулся он, — опять придется в гости напрашиваться.

— Ах, ты, наглая чешуйчатая морда! — выругалась я, а