Меня охватывает чувство вины. В последнее время я была так поглощена другими проблемами, что даже не успевала сказать Колину больше пары слов.

– Я просто была очень занята, – уклончиво отвечаю я. – Искала работу и старалась, чтобы у меня оставалось время на домашнюю работу и все такое.

Конечно, это ложь, но я ни за что не смогу рассказать ему о парнях и хаосе, который они привнесли в мою жизнь.

– Не переживай, – говорит Колин. Он улыбается, и от этого его лицо светлеет. – Ты серьезная девушка. Вечно занятая. Мне нравится это в тебе.

Щеки слегка краснеют, и я поднимаю руку, неловко заправляя выбившуюся прядь волос за ухо.

– Спасибо. Но, похоже, это делает меня вроде как скучной.

– Скучной? – возражает он, качая головой. – Ни за что. Ты типа… загадочная. Всегда так сосредоточена на том, что делаешь. От этого мне хочется узнать, что происходит в твоей голове.

– Ничего особенно интересного, правда.

– Не верю. Ни на секунду. – Он подмигивает мне, затем бросает взгляд на столик позади меня. – Давай я принесу тебе что-нибудь выпить.

В руке я все еще держу стакан, но не собираюсь отказываться от предложения Колина. Пока он смешивает для нас коктейли, я допиваю дерьмовое пиво, ощущая кислый привкус во рту. К тому времени, как я нахожу, куда поставить пластиковый стаканчик, Колин уже поворачивается ко мне с другим напитком в руке. Он намного вкуснее пива, шипучий и сладкий, с легким привкусом алкоголя.

Друг Колина кивает ему в знак приветствия, когда проходит мимо. Колин кивает в ответ, но не отходит от меня ни на шаг. Остальная часть вечеринки проходит шумно и хаотично, хотя мне кажется, будто мы с ним в своем маленьком, укромном уголке, отдаленным от гула тусовки. Покачиваем головами в такт музыке. Я расслабляюсь, не знаю благодаря чему – алкоголю или атмосфере. Невроз пропадает. Колин приносит мне еще один напиток, когда я допиваю первый, и непринужденно болтает со мной обо всем на свете, от моей любимой песни до любимого блюда.

– Спагетти, – отвечаю я ему. – Или просто паста с соусом. Универсальное блюдо, всегда можно съесть на следующий день.

– Да, понимаю, – соглашается он. – В центре города есть отличный итальянский ресторанчик, там готовят такие огромные фаршированные ракушки. «Кухня Анджелины». Ты там бывала?

Я качаю головой, прекрасно понимая, что подобное заведение, вероятно, мне не по карману. По тому, как Колин одевается и держится, становится ясно, что ему никогда в жизни не приходилось беспокоиться о деньгах.

– Может, однажды возьму тебя с собой, – говорит он, снова улыбаясь мне. – Уверен, тебе бы там понравилось.

– Я бы с удовольствием, – отвечаю я, застенчиво улыбаясь.

Я допиваю третий стакан, и он ведет меня в центр зала, где танцует куча людей. Хотя танцорша из меня так себе, я просто двигаюсь в такт в своей манере, не давая стыду меня остановить. Колин кружит меня, и я ловлю себя на том, что смеюсь – просто и легко.

У меня немного кружится голова, отчасти из-за танца, отчасти из-за алкоголя. Я пью нечасто, поэтому эти три напитка подействовали на меня сильнее, чем, вероятно, подействовали бы на кого-то другого. Я слегка спотыкаюсь, пока Колин выводит меня с танцпола, поддерживая и притягивая чуть ближе к своему телу.

– Хочешь уйти отсюда? – спрашивает он через некоторое время. Ему приходится наклониться ближе, чтобы я могла слышать его сквозь музыку, и я чувствую его дыхание у своего уха.

– Да! – киваю я.

Так ведь поступают девушки на вечеринках? Идут в тихие места с парнями, которые им нравятся? Тусовка оказалась веселее, чем я ожидала, и я хочу как можно дольше наслаждаться ощущением беззаботности и невесомости. Притворяться, будто жизнь на самом деле простая и незамысловатая.

Мы выходим из здания братства на лужайку. Она усеяна стаканами, мусором и людьми, но Колин не обращает на них никакого внимания. Кажется, будто он смотрит лишь на меня. Он обнимает меня за плечи, пока мы идем по дороге, и я не боюсь темной улицы, потому что он рядом, а эффект алкоголя ощущается до странного приятно.

Через несколько минут мы выходим на площадку, похожую на поле для гольфа. Лужайки хорошо подстрижены, фонари светят красиво, и вокруг никого.

После шумной вечеринки приятно побыть в тишине.

– Здесь красиво, – бормочу я, оглядываясь по сторонам.

– Ага. Я люблю сюда приходить, когда хочу проветрить голову. После наступления темноты здесь никогда никого не бывает.

– Наверное, приятно иметь это место в своем распоряжении.

Он ухмыляется.

– Ну что ж, теперь я делюсь им с тобой. Ты знаешь, Уиллоу… Ты мне уже давно нравишься.

Я краснею, удивленная тем, что слышу. Он всегда был дружелюбным и, может, немного кокетливым, но я думала, что он со всеми такой. Я жду, что от его признания у меня в груди поднимется волна возбуждения или в животе запорхают бабочки, но они так и не появляются.

Колин симпатичный и определенно один из самых популярных парней в кампусе, но мое тело реагирует на его присутствие не так, как на Рэнсома, Мэлиса или даже Виктора.

Нет. Нельзя думать о них.

Размышления о братьях Ворониных вызывают у меня раздражение, и я выкидываю их из своих мыслей, не желая, чтобы они там вообще были.

Я хочу этого. Хочу нормального. Хочу красивого, подтянутого парня, который стоит здесь и говорит, что я ему нравлюсь.

Поэтому, когда Колин наклоняется и целует меня, я ему позволяю.

Его губы теплые и уверенные, но между нами по-прежнему нет искры. Никакого электрического импульса желания. Я закрываю глаза и пытаюсь погрузиться в процесс, целуя его в ответ и прижимаясь к нему сильнее. Он тихо стонет у моих губ, и когда я чувствую настойчивое прикосновение кончика его языка, впускаю его.

И это ощущается… неплохо. Даже приятно, немного слюняво, наверное. Не могу сказать, хорошо ли Колин целуется, но потом его руки начинают блуждать вверх и вниз по моей спине, и вдруг крепко обхватывают мою задницу. Я вздрагиваю от неожиданности, но он притягивает меня еще ближе, слегка прижимаясь телом. Его губы терзают мои еще настойчивее, он практически засовывает язык мне в горло.

Это заставляет мое сердце биться чаще, но не в хорошем смысле. Он задирает юбку, просовывая руку под ткань, и я упираюсь ладонями в его грудь.

– Нет, – выдыхаю я. – Прости, я не хочу…