Пока вода нагревается, я постукиваю пальцами по бедру. Семь раз с одной стороны, затем семь с другой. Я считаю каждую цифру, стараясь не пропустить ни одной. Начинаю с колен, а затем поднимаюсь аккуратными рядами вверх, представляя цифры в своем воображении. Четкие, идеальные.

Как только из душа выходит пар, я встаю и проверяю, чтобы регулятор подачи воды был отрегулирован так, как мне нравится. Не точно посередине, а немного правее, на одной линии с полоской затирки в плитке.

Я тщательно мою тело, протирая мочалкой, стараясь не пропустить ни одного пятнышка. Вполголоса повторяю состав средства для мытья тела, которым пользуюсь, но звук заглушается шумом льющейся на пол душевой кабины воды.

Когда я чувствую себя достаточно чистым, мою голову один раз, затем еще, и еще, выполняя последовательность действий в мозгу. Зуд под кожей и в голове немного утихает, и я снова начинаю выстраивать броню своего самообладания. После эякуляции в трусики Уиллоу, я почувствовал, словно барахтаюсь где-то в пространстве. Ощутил себя не в своей тарелке. Будто потерял равновесие.

Выполнение привычной рутины помогает избавиться от ощущения, что все выходит из-под контроля, и когда я выхожу из душа, вытираясь полотенцем, то чувствую себя лучше, чем раньше. Во всяком случае, достаточно, чтобы снова быть способным заняться делами.

Натянув одежду в нужном порядке, я провожу рукой по влажным волосам и возвращаюсь в свою комнату, заходя внутрь как раз вовремя, чтобы услышать тихий звук компьютера.

Хорошо. Дело сделано.

Я подхожу к столу и открываю программу, которую оставил включенной перед уходом к Уиллоу. Я с облегчением сосредотачиваюсь на текущей задаче, отключаю эмоции и заставляю свой разум работать над проблемой, которую я реально могу решить.

Поиск случайного человека в городе с населением более трех миллионов человек, с использованием имеющихся в моем распоряжении хакерских навыков и программного обеспечения, для меня имеет смысл. Это логично и упорядоченно. Это меня успокаивает. Я сажусь в кресло и листаю программу, чтобы посмотреть, что она отыскала.

И когда я замечаю, что программа нашла явное совпадение с загадочным человеком, который следил за Уиллоу, меня переполняет удовлетворение.

Попался, ублюдок.

20

Уиллоу

На следующий день я иду по кампусу, бросая тревожные взгляды по сторонам. Я весь день была на взводе, опасаясь, что тот, кого я видела прошлой ночью, все еще где-то здесь, ждет, чтобы снова найти меня и напасть. Но я не вижу никаких признаков его присутствия. Никто не прячется поблизости в ожидании причинить мне боль.

Вскоре после полудня я иду в научный корпус, направляясь на следующее занятие. Оно проходит в одном из самых больших лекционных залов, и я сажусь в конце, достаю блокнот и ручки, готовясь делать заметки. Аудитория постепенно заполняется, студенты заходят, смеясь и разговаривая, рассаживаются по своим местам, а затем появляется и профессор, становясь за трибуной.

– Сегодня мы будем смотреть фильм, – произносит он нараспев, затем окидывает нас всех предупреждающим взглядом. – И до того, как вы подумаете, что сейчас отличное время для послеобеденного сна, я вас предупреждаю – по этой теме позже будет тест, так что будьте внимательны.

Он включает проектор и жестом просит студента, сидящего в передней части аудитории, приглушить свет.

Когда фильм начинается, открывается задняя дверь. Я слышу тихие шаги, затем кто-то проходит по ряду, где я сижу, и опускается на стул рядом со мной.

Даже не оборачиваясь, я знаю, кто это. К настоящему времени я уже научилась распознавать его запах, а также то, как само его присутствие возмущает атомы в воздухе, заставляя каждую комнату, в которой он находится, казаться меньше.

Мэлис.

Он сидит прямо рядом со мной, но кажется слишком большим и пугающим, чтобы вписываться в подобную обстановку. Трудно представить, как он делает заметки или отвечает на вопросы профессора Холборна, и я с трудом сглатываю, а после смотрю на него. Несмотря на то, что этот кампус, так сказать, «моя территория», для него это не имеет значения. Я, как всегда, чувствую себя в ловушке страха, когда речь заходит о Мэлисе.

– Что ты здесь делаешь? – шепчу я, стараясь не привлекать к нам внимания.

– Вик навел справки о том мужике, который следил за тобой, – говорит он мне тихим голосом. – Он не имеет никакого отношения к той ночи. Просто жалкий извращенец.

Я бросаю на него взгляд в полутьме лекционного зала.

– В смысле извращенец?

– У этого засранца два обвинения в сексуальном насилии, одно в домашнем насилии и судебный запретительный приказ. Не пытался он получить от тебя никакую информацию. Просто хотел кое-чего другого.

Желудок сжимается в узел. Значит, мой преследователь не хотел расспрашивать меня о парнях или Николае… он просто хотел напасть на меня или изнасиловать. Я с трудом сглатываю, прокручивая в голове все, что произошло прошлой ночью.

Что было бы, если бы я не убежала от него? И что может случиться, если он решит снова на меня напасть?

Мэлис смотрит на меня и, словно прочитав мои мысли, пожимает плечами.

– Мы с Рэнсомом о нем позаботились.

Он произносит это так небрежно, будто говорит, что «они с Рэнсомом просто вышли купить молочка», но от его слов у меня по коже бегут миллионы мурашек. Может, я не очень хорошо знаю этих парней, но все же успела узнать гораздо больше, чем ожидала. И мне известно, что они с насилием на короткой ноге.

Они убили человека, который пытался причинить мне вред?

Не могу решить, пугает меня эта мысль или успокаивает.

– Я рада, что это никак не связано с секретом, который я храню, – шепчу я Мэлису, решив не требовать уточнений о том, как именно они о нем позаботились.

– Тебе повезло, что это никак не связано с этим секретом, – парирует Мэлис, и я понимаю, что он имеет в виду. Он совершенно ясно дал понять, что его жестокость распространится и на меня, если я предам всех их.

– Если бы я знала, что это просто случайный парень, то не стала бы вас беспокоить, – шепчу я. – Я сожалею, что вломилась.

Мэлис фыркает, и я смотрю на него краем глаза.

– Точно сожалеешь? – спрашивает он, приподнимая темную бровь.

Сначала я не понимаю, что он имеет в виду, и в замешательстве хмурюсь.

– Я видел, как расширились твои зрачки, – шепчет он. – Как долго ты стояла там и наблюдала?

Плечи напрягаются, и