Шрифт:
Закладка:
А однажды Казик, поссорившись с Антоном, ляпнул.
— Иди к своей невесте и там командуй! — правда, сразу понял, что сказал глупость.
Лицо Антона моментально побагровело от злости.
— Что ты сказал?
— А что я, все так в классе говорят!
Это «все» и спасло Казика от тумаков. Ошеломленный Антон присел на скамейку и замолчал. Казик уже и не знал, что говорить, сидел рядом. После долгого молчания Антон поднялся и с решимостью заявил.
— Все в классе говорят? Я вам покажу, жених и невеста!
Надо признать, что в классе романтические отношения, когда кто-то из ребят или девчонок оказывал кому-то повышенное внимание, были впервые. За все годы их совместной учёбы подобного не случалось. Мальчишки и девчонки дружили отдельно между собой, не признавая иных отношений.
Как известно, девушки взрослеют быстрее ребят, у них раньше проявляется склонность к романтическим отношениям. У Антона ни к Маше, ни к кому-либо из одноклассниц симпатий не было. А вот Маша после подвига Антона на беговой дорожке обратила на него внимание. Харитон это воспринял спокойно: «Хочет дружить, ну и ладно, мне-то что!» Но Маша начала проявлять к нему повышенное внимание, и это уже злило Антона. Он это терпел — списывать задачки у кого-то надо было. Но вот Казик ляпнул не ко времени…
До начала занятий оставалось минут десять. Первым уроком была ненавистная алгебра. Как всегда, Антон к уроку готов не был. Он подошёл к Маше и попросил тетрадь с домашним заданием. Быстро переписав, вернул её хозяйке. Потом громко на весь класс спросил.
— Кто сказал, что я жених? — в шуме голосов слова эти растворились, но многие ребята уже смотрели на него.
А он ещё раз повторил.
— Так кто сказал, что я жених? — и когда уже все обратили на него внимание, он повернулся к Маше и ударил её по лицу ладонью. И сам опешил от того, что сотворил.
Не ожидавшая такого поступка, растерянная Маша смотрела на Антона, на глаза навернулись слёзы, но она молчала.
Замер и класс, наступила гробовая тишина. Антон не знал, куда себя деть, и в этот момент в класс вошла учительница. Мария Михайловна всё поняла, собственно, на её глазах всё это и произошло. После непродолжительной паузы она твёрдым голосом заявила.
— Харитонов, марш в угол, а все садитесь!
И тут произошло то, от чего весь класс опешил вторично. Антон, который в углу никогда не стоял, молча и безропотно, последовал туда. Обычная его реакция на такое требование — со словами «Не дождётесь!» демонстративно покидал класс. Он, наверное, единственный, кто в наказание ещё не стоял в углу.
Антон на негнущихся ногах встал в непривычное для себя место. От стыда за свой поступок он готов был провалиться сквозь землю, сам не понимал, как всё произошло. Да, был зол, хотел всем доказать, что он не размазня, что все эти сказки про любовь его не касаются.
До сего дня он ни разу не обидел девочку, мог о них думать как угодно, но ударить, вот так демонстративно и обидно, — нет! Однако это случилось, и сейчас, стоя в углу, он проклинал себя за опрометчивость и глупость.
Харитон казнил себя и дал клятву: «Клянусь своей честью, что в жизни больше никогда не трону пальцем девочку и женщину! Клянусь, клянусь!..»
В мыслях эту клятву за сорок пять минут он дал, наверное, раз сто, и знал, что сдержит.
И когда прозвенел звонок, Антон не мог выйти из угла, ему действительно было стыдно смотреть в глаза ребятам. Он молча сел за свою парту и даже на переменах не поднимался с места.
Все в классе понимали состояние Антона и не трогали его. Даже учителя, словно сговорившись, на последующих уроках к доске его не вызывали, так он и просидел все занятия.
После обеда Борька с Колей предложили Антону вместе пойти в лес, но тот буркнул, что пойдёт один.
Колька, глядя ему вслед, удивлённо пожал плечами.
— И чего он так переживает, подумаешь, Машке врезал, он же несильно! Она сама виновата, нечего к Харитону цепляться!
— Много ты понимаешь! — Борька повернулся к Коле. — А ты девчонку ударил бы? Помнишь, в детдоме мы Катьке «тёмную» устроили, Антон тогда говорил, что зря мы это сделали. Пускай бы девчонки сами её наказали.
— Катька тогда нас заложила, сама виновата, по делу всё было! — Колька не понимал, чего Борька к нему привязался.
— Дурак, ты Колян, у тебя все виноваты! Это же он перед всем классом доказать хотел, что у него с Машкой ничего нет!
— Ну и доказал! — не сдавался Колька.
— Всем доказал, а себе?… Да что тебе объяснять, пошли!
Ребята посмотрели на удаляющегося Антона и направились на игровую площадку, где их уже заждались друзья.
Месть класса
Скоро Новый год. Это последний новогодний праздник, который ребята встретят в школе. Уже стало известно, что по окончании учебного года школа-интернат будет расформирована, а все воспитанники распределены по другим учреждениям. Но ребята над этим не задумывались, они жили здесь и сейчас, их беспокоил день сегодняшний, а завтра будет завтра.
И вот наступил Новый год, 31 декабря 1969 года. В спортивном зале установлена ёлка, в 20.00 начинается праздник. Седьмой класс — не выпускной, и как они не просились, но отбой у них будет в 23.00, значит, они не услышат бой кремлёвских курантов. Должны будут находиться в спальной комнате и если не спать, то делать вид.
В высшей степени несправедливо! И к этому руку приложила Валентина Ивановна, их классный руководитель. Но не только это было последним криком души всего класса, уже давно готовилась террористическая акция против воспитателя. Мальчишки в свои дела девчонок не посвящали. А задумывалось неслыханное — нападение со стрельбой. Ещё месяц назад Борька с Антоном изготовили самопал, именно они считались в классе лучшими оружейниками. Изготовленное оружие было достойно внимания — самопал представлял собой почти настоящий образец пистолетов лермонтовских времен. На его зарядку ушло шесть спичечных коробок. Раз оружие заряжено, оно должно выстрелить, и объект уже выбран.
На общем собрании ребят все единогласно проголосовали за акт возмездия против воспитателя, настолько она стала нелюбимой классом. Действительно, Валентина Ивановна слыла злым гением, у неё не было любимчиков,
