Стол повыше и поменьше занимали такие люди, как банкир Нянэр, Тхонг с братом, Верховный Судья Чжудэ. Здесь вели себя непринужденно и весело болтали ни о чем. Еще выше находился стол для их дам, ближайший ко мне, но не самый громкий — оттуда доносились произнесенные неразборчивым полушепотом фразы, там порхали руки, изъясняясь на принятом среди женщин Тхерры языке пальцев, иногда я чувствовал на себе их любопытные взгляды. Любопытно было всем, поскольку причину такого заседания знали считанные люди, и те держали язык за зубами, лишь туманно намекая на значительность момента. Я сидел за четвертым и последним столом, на котором было зачем-то сервировано на две пары, хотя я хотел видеть рядом с собой в этот вечер только Мани.

Внезапно шум утих, когда с ударом гонга распахнулись двери и в них я увидел рассеянным взмахом рук благословляющего всех собравшихся Отшельника и танцующую за ним на кончиках ног его любимую наложницу Шестнадцатую. Девушка, казалось, лишь для вида прикасается к полу носками богато вышитых туфелек. Отшельник уселся за мой стол не спеша, с крестьянской основательностью, исподлобья оглядывая, что это за народишко тут тусуется? Его наложница терпеливо застыла у своего места, ожидая приглашения сесть, но дедуля не торопился, теперь он не торопясь рассматривал меня, словно у него не было возможности сделать это в своей деревне. Наконец он удовлетворенно угукнул, вскинул глаза на Шестнадцатую, словно только сейчас припомнил о ее существовании и наконец, кивком позволил ей усесться. Затем в гробовой тишине пожевал губами, кашлянул:

— Гхм! Кхум! Где эта, как ее… словом, счастливая невеста?

— У себя, — сказал я, не удержав улыбки, — В своих покоях.

— Пора бы ей уж и выйти, — буркнул Отшельник, и жены Тхонга и Тхая бросились за новобрачной. В открытые двери донеслись рыдания, и через малое время они вдвоем вытащили к нам всхлипывающую Мани.

— Хм! Прекратить, — только и сказал Отшельник, и Мани мгновенно стихла, подняв изрядно напудренный нос. Отшельник равнодушно, словно выполняя надоевший до чертиков обряд, буркнул:

— Ты уже избрана, смертная. Дар.

Тхонг жестом фокусника сдернул парчу с подноса. Мани вместе со всеми присутствующими увидела Гривну, рванулась назад, истошно закричала и упала в обморок. По рядам приглашенных пронесся короткий глухой ропот, на меня колюче глянул Судья Чжудэ, и лишь Отшельник с Тхаем сохраняли полное спокойствие.

— Прекратить. Сяо, нюхательную соль. Оденьте на нее Гривну, — буркнул Отшельник. Шестнадцатая протанцевала к Мани, на которой Тхай защелкнул самый, наверное, дорогой на свете ошейник, девушка разжала руку перед безжизненным лицом Мани и дунула поверх ладони. Мани сморщилась и с коротким стоном открыла глаза. Вид золота Гривны Ра, застегнутой на ее хрупкой шее и изукрашенных россыпями драгоценных каменьев подвесок, давящих на ее грудь, привел ее в ужас, она застонала и впервые за наше знакомство гневно посмотрела на меня. Затем затравленно вздохнула и выпрямила спину. Шестнадцатая протанцевала на свое место. Отшельник по хозяйски плеснул себе в чашу моего «Курвуазье», сделал глоток, одобрительно кивнул:

— Малый дар.

Тхай внес в зал длинный сверток, из которого показались Мечи Власти. Их положили мне на колени. Я рассеянно огладил теплые рукояти и прислонил Мечи к подлокотнику кресла. Этого я как-то не ожидал от скуповатого ювелира и был растроган необычной для него щедростью. По залу прокатилась вторая быстрая волна ропота. И снова лишь Тхай с Отшельником были спокойны. Отшельник приподнялся и проворчал на меня:

— Поднимись, похититель женского сердца! И подойди к своей бессердечной.

Я сделал это. Оглянулся. Отшельник спросил угрожающе:

— Берешь ли ты в жены эту женщину?

— Да, — просто сказал я.

— Тогда, — Отшельник странно ухмыльнулся, — Тогда клянись тем, что тебе дорого, что не оставишь ее ни в беде, ни в нужде, примешь на себя ее бремя и вообще будешь ей головой, а так же отцом, наставляющим и наказующим, — Старик покосился на меня и чуть слышно добавил, — Словом столько, сколько посчитаешь необходимым. На веки вечные и ни секундой дольше.

Я только вздохнул: «Странные обычаи тут у них!» Затем сказал то, что они хотели услышать:

— Клянусь в том ласковой желтой звездой, давшей мне первую жизнь, и яростной белой звездой, давшей мне вторую жизнь, и синей спокойной звездой, давшей мне третью жизнь, клянусь твердью и небесами, огнем, водой, землей и воздухом, энергией жизни и тайным именем Богини удач, которое не произносят вслух, что исполню все возможное из необходимого для женщины по имени Мани, а в свидетели своей клятвы призываю свой корабль, чудовищ Ада и Мрак Великой Бездны, что стала для меня родным домом. Я сказал это, женщина. Повинуйся мне, ибо такова воля твоего владыки.

— Пхе, сойдет, — неофициально сообщил вполголоса Отшельник, — А ты, женщина неизвестного происхождения, клянешься ли быть во всем верной своему мужу, своему хозяину, наставнику и судье?

Мани глубоко вздохнула и неожиданно надменным голосом отчеканила:

— Я Наследная Принцесса рода Ра, изгнанная и лишенная престола истинная четырнадцатая Владетельница Империи Ра, получив этот Символ Власти, волшебную гривну Первой-Из-Великих в дар от моего супруга и владыки, отдаю себя самое под его руку равно духом и телом, жизнью и честью, в чем буду ему верна до самой своей смерти, и клянусь в истинности сказанного этой Гривной и костями своих предков, а в свидетели клятвы призываю всех слышащих это, Ее дух, корабль моего господина и разумы, что сокрыты в зачарованных Мечах Власти. Пусть мне все в дальнейшей жизни отмерится той же мерой, что господину моему, как в добре, так и во зле, — она повернулась и склонилась предо мной:

— Я поклялась, мой господин, владей мной, как вещью.

Голос Мани стих, и я вдруг обнаружил, что в зале все склонились в низком, церемониальном поклоне перед этой ненормальной. Все, кроме меня, Отшельника и его наложницы номер шестнадцать. Я покрутил головой: «Наследная принцесса, а ведь это объясняет почти все странности!»

Вздохнул: «Кажется, сегодня каждый приберег хоть что-нибудь, чтобы ошарашить окружающих!»

— Ну что ж, — скучно сказал Отшельник, — Осталась последняя формальность, — он вынул из-за пояса тяжелую плеть — треххвостку, отдал ее Мани. Мани склонилась передо мной и подала мне эту самую плеть:

— Люблю тебя, и все из твоих рук приму с покорностью.

— Три ритуальных удара по спине, — сказал Отшельник, — В знак того, что брак состоялся.

Плеть была совсем не бутафорская, такой запросто можно было бы изувечить терранина, не говоря о крохотных местных. Во мне сыграл Галаксмен. Я раскрутил плеть в воздухе, так