же вернусь к тому дому? Я выбрал самое простое и, возможно, постыдное решение вернуться к дому без собаки и, что беспокоило меня гораздо больше, без Кэтрин. Можно было бы обвинить меня в ее исчезновении? Все видели, как я выходил из дома вместе с ней, а теперь я возвращаюсь лишь с ее курткой в руках. И что же, черт возьми, подумают люди, если она действительно упала в расщелину или же решила исчезнуть непонятно на какое время? Я практически мог видеть заголовки завтрашних новостных изданий:

Англичанина допрашивают в связи с исчезновением местной девушки.

Главному подозреваемому в деле исчезновения девушки в Санта-Фе предъявлены обвинения.

На процессе в Нью-Мексико сторона обвинения требует смертного приговора

Правда состояла в том, что я вышел из дома в Санта-Фе вместе с Кэтрин, а вернулся без нее. Это было совсем нехорошо. Совсем скверно.

Зев встретил меня у дверей, не зная совершенно ничего о том, что только что случилось с Кэтрин.

«Нам пора идти», — беспечно сказал он.

Я старался задержать его до тех пор, пока не вернется Кэтрин — а я надеялся, что она вернется. Я не мог уйти с вечеринки, не узнав, что же с ней случилось. Увижу ли я ее когда-нибудь снова? В то же время я не мог огорчать человека, который согласился предоставить мне на ночь кров. Наконец в тот самый момент, когда Зев начал терять терпение, я увидел, как в нашу сторону не спеша идет Кэтрин, очевидно целая и невредимая.

Я подбежал к ней, вопрошая срывающимся на крик голосом:

— Что, ради всего святого, случилось с тобой? Я волновался!

— О, не стоит переживать, все хорошо.

— Но куда ты исчезла?

— Я прыгнула в мусорный контейнер, разыскивая собаку, но не смогла ее найти, поэтому я просто прилегла и немного вздремнула.

— Вздремнула? Посреди мусора?

— Ага.

У меня не было ни малейшего желания пытаться понять события этой ночи, я просто хотел радоваться тому счастью, что получил в эти часы, а еще тому, что девушка, дикая пробежка с которой по ночному Санта-Фе доставила мне столько непосредственной радости, оказалась просто цела. Я крепко ее обнял.

— Ну хорошо, вы готовы, — спросил Зев.

— Последняя вещь, — сказал я, — Кэтрин, мы должны сказать хозяйке, что ее собака убежала.

— Оу, ты прав. Да, так правильно. Возможно, нам следует сделать это вместе.

— Ок, ну и где она?

— Я думаю, вы ее сегодня видели, — сказал Зев.

— Да?

— Да. Она та самая, с мечом.

Черт!

Я должен был признаться вооруженной мечом хозяйке в том, что потерял ее собаку.

— Зев, — сказал я, положив руки ему на плечи, — если во время этого приключения мне суждено умереть, надеюсь, ты сможешь привезти урну с моим прахом к надписи «Голливуд» и развеять его над океаном, которого я никогда не видел.

— Чувак, это было сильно. Нереально.

Мы с Кэтрин набрались храбрости и вернулись в пульсирующий дом, где разыскали танцовщицу танца живота и охотницу на девственниц, то есть его хозяйку. Я откашлялся, прочищая горло.

— Боюсь, я потерял вашу собаку. Я случайно выпустил ее на улицу, мы с Кэтрин как минимум час пытались поймать ее, но она…. убежала, — я замер в ожидании падения меча на мою голову.

— Моя собака? У меня нет никакой собаки.

Кэтрин и я озадаченно переглянулись.

— Да, а я думала, что это ваша собака, — сказала Кэтрин.

— Большой волкодав. Вы уверены, что у вас нет собаки? — спросил я.

Теперь происходящее начало до нее доходить. «А да, действительно, у меня есть собака. Да, спасибо. Он постоянно убегает. Он вернется», — она взяла руку Кэтрин и положила ее на мою руку. — Но вы так милы. Позвольте угадать: вы — девственники?

Мы выскочили из дома со всей возможной скоростью, Зев с улицы уже сигнализировал о том, что пора уходить.

— Что ж, похоже, мне нужно идти, — сказала Кэтрин. — Было весело.

— Весело? Это описание даже немного не соответствует правде. Для меня это было самое лучшее время, возможно, с самого детства.

— Отлично. Завтра будет фестиваль воздушных шаров. В Альбукерке.

— О да? Я знаю, что там, где есть воздушные шары, всегда много счастливых людей.

— Это точно. Итак, не хочешь присоединиться к ним, чтобы тоже получить немного счастья?

— Прости?

— Не хочешь поехать со мной? — спросила она меня. — Это стоит посмотреть, ну ты знаешь, перед тем, как ты уедешь.

Я не мог удержаться от широкой улыбки.

— С моим огромным удовольствием, Кэтрин.

— Хорошо, — сказала она, слегка улыбнувшись. Эта ее улыбка была столь таинственна и чарующа.

Кэтрин приехала в пять тридцать — не прошло и трех часов с начала нашей с ней охоты на пса — и мы отправились за воздушными шарами и счастьем.

— Что у тебя там, сзади? — спросил я. На заднем сиденье лежала кучка чего-то в деревянных рамках, укрытая полотном.

— А, это некоторые из моих работ.

— О, правда? А можно мне — я имею в виду, не будешь ли ты возражать, если я на них взгляну.

— Да, конечно. Я совершенно не возражаю.

Эта девушка обладала талантом. Она написала картину, изображающую супермена, где ей удалось схватить и передать ощущение непобедимости, которое пробуждает в нас человек из стали. Я поставил картину себе на колени, мне хотелось подольше на нее посмотреть.

— Ну и как? По твоему лицу не понять, что ты о ней думаешь, — сказала она тихим, приятным голосом.

— Я думаю, что она удивительна, — ответил я, чувствуя, что готов расплакаться. — Я думаю, что она именно такая, какой и должна быть.

Я посмотрел на нее, она посмотрела на меня, неуловимо улыбаясь. Передо мной была женщина, влюбленная в свое дело, в тот образ жизни, что она ведет. Она воплощала в жизнь свои мечты. Она обладала смелостью и страстью.

А я?

Когда вы сталкиваетесь с людьми, обладающими внутренней красотой, которые сумели вырваться за границы самоограничений и обрести свободу, вы понимаете, какой длинный путь вам предстоит еще проделать. Но, если это удалось сделать им, значит, удастся и вам. Я все еще мог все изменить к лучшему. Я все еще мог преобразить свою жизнь, найти для нее цель, наполнить ее смыслом, и это соответствовало моему творческому началу. Я все еще мог отдавать что-то людям, пусть и не слишком много. Я все еще мог выбрать новую жизнь.

— Кэтрин, давай припаркуемся здесь.

— Что, уже захотелось в туалет, ха?

— Нет, нет. Кое-что другое. Хотя и столь же неотложное. Я могу одолжить твой сотовый?

— Конечно, — она протянула мне телефон. —