Стоявшие рядом товарищи Ивана Спиридоновича с широко распахнутыми глазами оглянулись на автомобиль:

— А это что за колымага?

Матвей с деловым видом принялся рассказывать им об устройстве машины, показывал, где у нее тормоз, где газ.

— Конечно, приехала, не могла же я тебя в беде оставить! Ты хоть понимаешь, что мог погибнуть, спасая других? — Ирина Игоревна кивнула на людей, которые, увидев заснувших вечным сном врагов, возвращались потихоньку к амбару. — У японцев вооружение, винтовки, они могли тебе голову саблей снести, а ты безоружный. Почему не захватил с собой хотя бы шашку или вилы на худой конец?

— Да как же не захватил, все, что нам в поле под руку подвернулось, мы взяли.

— Так большинство сейчас в полях?

— Ну да, почти все, работы полно. А потом мы увидели издалека, что Ивановка запылала, стали переживать за стариков и детей, которые тут остались.

— Подожди, а твоя семья, где они все, тоже в полях?

— Старшие сыновья где-то воюют, кто в красноармейских отрядах, кто с партизанами. А все остальные в поля ушли работать, и я с ними. Тут сосед наш, Григорий Соколл, пламя увидел и едва горло себе не перерезал от горя, — у него в селе остались родные, — так еле спасли. А до этого другой сосед насмерть зарезался, глядя на пожар — у того жена с ребёнком здесь остались. Как я мог в стороне остаться? Вскочил на первую попавшуюся лошадь и сюда.

— Ладно, потом поговорим.

Она заговорила, обращаясь к подошедшим людям:

— Все спаслись, никто в амбаре не остался? Надеюсь, никто не успел задохнуться?

— Вроде все здесь, — заговорили они наперебой. Амбар между тем продолжал пылать. — Надо воды натаскать, пожар тушить.

— Так вот, подождите, не тушите пока, берите-ка тела погибших японцев и кидайте их в амбар, а потом дверь заприте. Не теряйте время, потом все объясню.

Люди рады были стараться, и очень скоро тела врагов оказались в объятом пламенем амбаре. Лица у выживших крестьян были измазаны сажей, многие прикрывались платками и рукавами, не в силах выносить дым и запах пожарища.

— Слушайте все внимательно, — опять заговорила Ирина Игоревна, — то, что сейчас происходит — акция устрашения для жителей Ивановки, враги хотят показать всем окрестным деревням, что нельзя помогать партизанам и укрывать их. То есть их командованию надо знать, что акция совершена, и больше нападать на вас они не будут.

— Да уж, не будут, — засомневался пожилой крестьянин, — они же увидят, что их люди с задания не вернулись, и придут разбираться.

— Японцы и белогвардейцы терпят поражения, бой за боем красным проигрывают, еще немного, и их потеснят дальше, в сторону Владивостока. Если они все же придут, скажете им, что в амбаре сгорели жители Ивановки, обугленные тела все равно не отличить. Они поймут, что задача их выполнена, а куда делись их солдаты, вам неведомо. Пусть думают, что они дезертировали. Вы тут ни при чем — вы видели, как нелюди ушли из села, а куда там они пошли, знать не знаете. Потом из города приедут составлять список погибших. Пусть записывают, кого хотят, главное, вы знаете, что живы, и ладно. Власти будут много говорить про то, как сильно Ивановка пострадала от набега врагов, и будут помогать селу восстанавливаться. Поэтому поддерживайте эту легенду, и через пару лет хорошо все у вас будет.

— Мы сейчас видели, как другие японцы повели большевиков на площадь расстреливать, — прибежал вдруг взволнованный мальчишка лет десяти.

— Сколько примерно человек японцев? — уточнил Матвей.

— С утра их целый отряд пришел, но половину вы уже убили.

— Стало быть, человек десять еще осталось, не меньше, — сообразил Никита.

Они вышли из переулка и отправились в сторону площади.

— Смотрите, моя изба! — узнал строение Матвей. — Японец туда нырнул!

— Тогда нам надо ненадолго разделиться, — сказала Ирина Игоревна, — мы с Матвеем пойдем выручать его родных, а вы, Никита и Алексеич, идите скорее на площадь.

Ирина Игоревна и Матвей тихонько, стараясь не скрипеть, отворили дверь в избу. Прошли на цыпочках через сени. В комнате сидел на стуле пожилой мужчина, а на кровати испуганная девушка обнимала плачущих маленьких девочек. Перед ними стоял японец с винтовкой.

— БольшевИка, — орал он на ломаном русском, — большевИка!

Сделать движение в сторону людей враг не успел: Матвей, подкравшись сзади, разрубил его пополам топором, схваченным с полки в сенях.

Пожилой мужчина охнул и встал со стула. Девчушки на кровати заплакали.

— Господи, отец! — мужчина во все глаза смотрел на Матвея, потом вдруг попятился, хватаясь рукой за край стола. — Молодой еще! Что это? Неужели ты с того света пришел, чтобы нас спасти?

— А как же ты думал? — Матвей подошел и поддержал Гордея. — Ты не знал разве — родители и с того света на помощь придут?

Ирина Игоревна увидела маленького ангелочка с белыми кудряшками, выползающего из-под кровати, и кинулась к нему:

— Маленький, тебя как зовут?

— Федор, — произнес мальчик, с трудом выговаривая букву «р».

Женщина улыбнулась и обняла хорошенького мальчонку.

— Сколько тебе лет?

Мальчик, улыбаясь показал четыре растопыренных пальчика.

— Четыре? — ласково уточнила Ирина Игоревна. — Ты не сильно испугался?

Федор помотал головой:

— Не-а.

— А я Луша, мне восемь, а Маше семь, — сообщила хорошенькая девочка, подойдя поближе, чтобы ее тоже обняли.

Похоже, дети даже не успели испугаться, чего нельзя было сказать о девятнадцатилетней Ксении, у которой по щекам текли слезы.

— Так ему и надо, — сказала она, всхлипывая и глядя на убитого японца, — как они нам надоели уже! Хотя белогвардейцы — те еще хуже. Заявляются в деревни, чтобы еду забрать да над девушками поглумиться. Но ничего, недолго им осталось, их уже скоро погонят отсюда. Недавно бой был недалеко от Ивановки, так красные их начисто разбили! Вынести его надо, да закопать где-нибудь как пса бешеного.

— Подожди, — Матвей склонился над изуродованным телом, — я сначала оружие его заберу, нам не помешает.

Никита и Алексеич быстро догнали строй людей, которых вели по направлению к площади. Завидев двух новых мужчин, японские солдаты заорали что-то на своем языке