Шрифт:
Закладка:
С головокружением чуть, другой день, легче. Но – слаб. Ка-ак же я переутомился! И консулы замы́тарили. И грипп, и читал в гриппе, и – дорога-а! И – сколько я написал в Швейцарии! Итог всего – 3 недели валяюсь. А Серов мне так и не выслал лекарство, «Hémostyl» доктора Rousselʹя. А как я его просил! И Зеелер его просил, и Юля, и Родионов. С 9.V. – ни звука. А… друг! Заказал уже через Прагу, жду. А пока здесь русский доктор дал пилюли – мышьяк, фосфор, железо. Иноки очень заботятся.
Приезжайте. Здесь – увидите – душа отойдет от… Европы. Кукушки, была черемуха. К Вашему приезду будут ночные фиалки-любки. Какие волнистые холмы, мягкое – родное. Воздух! И – тишина. Пройдем, Бог даст, в лес с Вами и поговорим в родной природе. За 3 дня наберете духовных сил на год! Увидите. И чай будете пить с медом, около пасеки о. Антония, в яблоневом саду, на горке, на терраске!
Привет сердечный Вам, куме, Стиве. Ваш Ив. Шмелев.
[Приписка:] Эти 2–3 дня лил дождь и было свежо. Сейчас разведрилось, как будто.
А говорить будете не по конспекту, а по вдохновению. А все, что уже давно совершается в мире – перед чем сейчас дрожат, – все это расплата, все это самими уготовано, это – суд за… Россию, отданную на муки. Хле-ба-ют. Да то ли еще будет!
28. V. 38.
pocta Ladomirova u V. Svidnika, Monastère, Tchécoslovaquie.
Владимирова [Открытка]
С просьбишкой к Вам, дорогой Антон Владимирович! Не откажите, пожалуйста, привезти для меня, два флакона (фирма – Adrian): Comprimées de carbornate des Chaux*. Стоили они по 12 фр., должно быть, теперь дороже. Картонную обертку можно сорвать, оставить только пузырьки с лепестками; они маленькие, места не займут, без них мне плохо (приступы изжоги!), а здесь нет. Оставьте при них один проспект. Задержки не будет при осмотре: скажете, в случае, – лечение, личное.
Из Праги уведомьте, когда (точно) выезжаете, и о. Савва343 встретит Вас в Прешове, где Вы должны быть в 8 часов с минутами утра. По всей вероятности, Вам добудут – бесплатный проезд по 2 классу – тогда не пожалейте, возьмите спальный вагон (крон 75) и будете кейфовать, приедете свежий. А то ночь – в вагоне – трудно. А из Прешова – в отдельной машине, 65 верст – дорога дивная. В баньке попаритесь, в русской, – хоть и бедно́, да – светло.
Привет всем Вам. Ив. Шмелев.
[Приписка:] Русской Праги не стесняйтесь, она хочет слышать о национальном.
Расход оплачу при свидании. Будьте добры! Есть в каждой аптеке. Я покупал в Вашем районе.
10. VII. 38.
6, Chaussée de la Muette, Paris, 16-e
Дорогой Антон Владимирович,
С благополучным отплытием, – и дай Вам Господи здоровья и сил душевных на преодоление сей трудной путины и на завершение взятого на духовные и телесные рамена подвига во славу Православия Русского344.
Со многими трудностями дотащился я до Парижа. Комната, снятая С.М. Серовым для меня, – великое испытание грохотом и ревом, будто я живу за ширмами на Place de la Concorde*. Надо квартиру, да, – иначе не могу, – но при моем головокружении (а оно продолжается уже 3-й месяц, при 2–3 льготных днях Вашего приезда в Обитель) это трудно, искать-то. Хочу в 16-м аррондисмане, дам хоть 6500 фр. – больше не осилю. Хочу быть «у себя» – и умереть у себя. Серов говорит – все нервы, они возбуждены и ослаблены и не могут регулировать кровеносные сосуды, отсюда и головокружение. Дает фосфор, бром… – день лучше, два – хуже. В ноябре кружилась 3 недели, а ныне…
Ивик выдержал отлично 1 баню (из 24 (класса) прошло 9 человек), очень был нежен, и сегодня покатил к папеньке в Прагу. Мне тоскливо без него. Молю друзей – найдите квартиру, подохну здесь в гомоне, спать не могу. Вообще, я очень одинок, обедать приходится ходить к Серовым, едва ковыляю. Отчаяние, что не могу работать, ибо и голова, и – в аду я. Десятки тысяч авто, автобусов, грузовиков, а подо мной большое кафе. И плачу – 400 фр. в месяц. Зато – «близ Булонского леса», а нельзя отворить окон (2 окна на юг), т. к. – бензин, стоянки машин под окнами (1-й этаж!345). Так прокатывает меня судьба. В Обители не оправился, и здесь – где же! Я в отчаянии. Если бы знали тысячи моих читателей, как их «любимый» (все пишут признания-письма) живет!..
Ну, счастливого пути, благослови Вас Господь! Куме целую руку. Стиве привет. Скажите Павле Полиевктовне – сто фр. внесу, как свижусь только. Будьте здоровы. Обнимаю. Ваш Ив. Шмелев.
22. XII. 38. – 7 часов вечера.
91, rue Boileau, Paris, 16-e
Дорогой Антон Владимирович,
Благодарю за письмецо, за досылку моих «заблудших».
С приездом. Думаю – счастливо съездили, хватили Америки и вывезли впечатления более приятные, чем моя «Няня из Москвы», воспрещенная в Германии в течение 8 месяцев (стро‐гим арестом!), после массы хвалебных статей германской критики, – и – нежданно для меня, вновь допущенная, в конце июня, к распространению – «беспрепятственному», как распорядился Геббельс, – узналось от швейцарского издателя. Что дальше будет..? Мюнхенское издательство желает «Пути небесные», переводит А. Luther, прислал мне 2-е письмо: 1-е залежалось у Вас, вчера я его получил. Очень хотелось бы повидаться, да слабость, опять сердцебиения, больше дома сижу, боюсь много ходить. Надо вот работать, ест меня квартира. Если бы вздумали навестить меня – очень бы обрадовали. Только уведомьте, а то я порой к доктору езжу. Привет Павле Полиевктовне. Так и не собрался к Вам, а все тщился. Ваш Ив. Шмелев.
[Приписка:] Есть о чем поговорить.
[На полях:] И.А. Ильин бросил Германию и теперь – в Швейцарии346.
22. II. 39.
91, rue Boileau, Paris, 16-e
Дорогой Антон Владимирович,
По постановлению Редакционной комиссии газеты «Русский инвалид» усерднейше просим Вас о «лепте» для 6000 героев: в прошлом году трудно было до Вас добраться, а уж теперь не
