– Ой!

– Что? – встревожился Рудольф. – Зацепила ожог?

– Нет. Что-то не то с ногой. Кажется, я растянула её, когда споткнулась.

Без лишних слов Рудольф поднял Барбару на руки и, как невесту, понёс к руднику. Несмотря на все обстоятельства, у неё захватило дух. Она обняла Рудольфа за шею, и в этот момент действительно зацепила ожог. По предплечью, в сторону локтя, потекла жидкость – похоже, лопнул один из волдырей. До этого момента боль была ноющей, но сейчас в предплечье как будто ткнули раскалённым прутом. Барбаре стало нехорошо. На лбу выступил холодный пот, и коридор, пронизанный сотнями тонких солнечных лучей, как шкаф иллюзиониста шпагами, начал исчезать…

Барбара не поняла, каким образом перенеслась из деревянной пристройки в комнату, похожую на склеп, куда уже пару сотен лет никто не заглядывал. Казалось, неловкий монтажёр неудачно склеил два эпизода фильма о подростковых разборках. На закопчённом потолке, куда смотрела Барбара, лежало размытое световое пятно. Каменный свод поддерживали рассохшиеся деревянные балки.

– Ты очнулась? – Рудольф сидел на полу, а голова Барбары лежала у него на коленях.

– Я… теряла сознание? – спросила Барбара, приподнимаясь. Было холодно, и в воздухе висел странный затхлый запах, как в погребе. – Где мы?

– В руднике. Здесь много помещений и коридоров, где можно заблудиться. Феликс трус, он побоится сюда сунуться.

Телефон Рудольфа с включённым фонариком лежал на полу. Оглядевшись, Барбара увидела кучи мусора, припорошенного пылью, и покосившиеся полки. Старинный фонарь и пара металлических касок могли бы стать музейными экспонатами, но ржавели здесь, под землёй. С потолка свешивались гирлянды паутины, а на полу, помимо прочего хлама, валялись смятые пивные банки. Их, конечно же, принесли не горнорабочие прошлого, а подростки, искавшие острых ощущений.

Барбара села рядом с Рудольфом, привалившись спиной к стене, и произнесла:

– Ничего себе приключение, да? Было экстремально, хотя повторить не предлагаю.

– Честно, я бы удивился такому предложению. Как рука?

– Болит. Но это ерунда. Мы убежали, а остальное мелочи.

– Я убью Феликса, – мрачно пообещал Рудольф. – Как только получится застать его…

В этот момент в давящей тишине послышались чьи-то отдалённые, неразборчивые голоса.

– Всё-таки Феликс не такой уж и трус, – произнесла Барбара.

Рудольф потянулся за телефоном и выключил фонарик. Помещение погрузилось в темноту, густую, как гудрон.

– Конечно трус, – услышала Барбара его голос. – Могу спорить, он остался наверху, а в шахту отправил своих дружков. Они не будут слишком стараться, разыскивая нас.

Голоса то приближались, то отдалялись, и спустя минут десять рудник снова погрузился в торжественную тишину.

– Нам надо в город, – сказал Рудольф. – Если не обработать ожог, может начаться заражение.

– Ты же сам знаешь, что пока нам нельзя выходить. Феликс будет ждать наверху.

– Ему скоро станет скучно просто так сидеть у входа в рудник. Тем более свою порцию развлечений на сегодня он уже получил.

– Мы подождём до вечера и тогда выйдем, – твёрдо сказала Барбара. – Я не хочу, чтобы тебя избили.

– А о себе ты вообще не волнуешься? – поинтересовался Рудольф.

– Нет. Я же ведьма, ты забыл? Это значит, я крепче, чем кажусь.

– Но твой ожог…

– …Заживёт. Я знаю специальные травы. Не волнуйся.

Некоторое время в подземелье царила тишина. Барбара слышала лишь дыхание Рудольфа, а потом вдруг он сказал:

– Ты удивительная девчонка. Иногда мне кажется, что я тебя выдумал.

Барбара ощутила, как её горло сжимается, и слегка дрогнувшим голосом произнесла:

– Знаешь… может, это прозвучит смешно или глупо. Но я очень ценю нашу дружбу. И рада, что в тот день ты оказался возле Дома-за-плющом.

– Я тоже рад этому. Пожалуй, единственное хорошее, что Феликс совершил в своей жизни, это загнал меня в то ущелье.

– Рудольф, моя жизнь такая странная, – произнесла Барбара, с трудом подбирая слова. – Мне приходится постоянно врать и притворяться. Но с тобой я хочу быть честной. Хочу, чтобы ты видел меня такой, какая я есть.

– Не пойму, о чём ты.

– Я тебе врала… кое о чём. Прости, пожалуйста.

– Заранее прощаю. А о чём именно ты врала?

Барбара сделала глубокий вдох и чуть слышно произнесла:

– Мне не семнадцать. Мне четырнадцать. Я просто маленькая глупая девчонка, которая хотела тебе понравиться.

– Ну, по твоему поведению этого не скажешь. И выглядишь ты старше.

– Это что-то изменит между нами?

– Нет, – не задумываясь ответил Рудольф.

– Тогда… есть ещё кое-что.

– Давай уже, выкладывай всё сразу, – из темноты послышался смешок.

Барбара хотела бы выложить это сразу, но не могла. Вместо того чтобы сказать фразу, которая уже давно вертелась у неё на языке, она произнесла:

– Как ты считаешь, если происходит что-то важное, а ты об этом молчишь… это считается враньём?

– Не думаю. Но если тебе есть что рассказать, рассказывай.

– Да, есть… – Сердце Барбары колотилось почти так же сильно, как во время пробежки по дороге, ведущей к руднику. А вот голова казалась совсем лёгкой и пустой, как воздушный шарик. – Это очень сложно. Наверное, потому, что такое со мной впервые… Мне будет проще рассказать, если ты меня обнимешь.

Рука Рудольфа обвила талию Барбары. Она сглотнула комок, внезапно запечатавший горло, и произнесла:

– Это происходит со мной уже давно. И ты должен об этом знать. Рудольф, я тебя люблю.

– Я тебя тоже.

Их первый поцелуй был немного неловким и начался с того, что в темноте они ударились зубами. Но потом всё пошло как надо, и на какое-то время Барбара забыла и о пульсирующем болью ожоге, и о растянутой лодыжке, и о хулиганах, стороживших наверху. Всё это не имело значения, ведь она любила Рудольфа, а Рудольф любил её. Ясно как день, что это на всю жизнь и что им суждено быть вместе, что бы ни случилось. Они держались за руки, шептали друг другу слова, которые постеснялись бы произнести при свете дня, и снова целовались. Рудольф обещал, что будет всегда защищать её и не допустит, чтобы кто-то снова причинил ей боль. Она говорила, что, если потребуется, вытерпит что угодно, главное, чтобы они всегда были вместе. Несколько часов пролетели как несколько минут, и только когда Рудольф ушёл на разведку, Барбара поняла, что вымоталась, замёрзла и проголодалась. А ещё безумно хотелось пить.

– Похоже, всё чисто, – сказал Рудольф, вернувшись. – Можем идти.

Солнце опускалось за дальний холм, коронуя его янтарными протуберанцами. По лесу расползались осенние промозглые сумерки. Барбара сомневалась, что сможет быстро идти, но это и не потребовалось – Рудольф без лишних вопросов поднял её на руки и понёс по пустынной дороге. Весила Барбара немного, но и путь предстоял неблизкий. Она