благодаря активной гражданской позиции, энергии и милосердию Карло Борромео стал живым воплощением посттридентского католицизма. Период его управления церковными делами Милана оставил глубокий след в истории интеллектуальной и религиозной жизни города и государства. Кардинал требовал от духовенства тех же качеств, какими обладал сам: рвения, трудолюбия, работоспособности и строгости. С этой целью он провел реформу епархии in capite et in membris[224]. При этом Борромео не считался с мнением властей и не терпел никаких возражений, что нередко приводило к серьезным трениям с испанским правительством. По его приказу был распущен даже древний орден «униженных», с историей которого связано возникновение ломбардского сукноделия. На смену ему пришел новый могущественный орден иезуитов, избравший своей резиденцией Палаццо Брера. Члены этого ордена занимали ведущие позиции в области образования. По-прежнему ожесточенно велась борьба против еретиков. Однако политика Карло Борромео и его племянника Федерико (последний пришел к власти в 1595 г., сменив архиепископа Гаспаре Висконти) отнюдь не ограничивалась внутренним обновлением института Церкви и реставрацией ортодоксального католицизма. Можно без преувеличения сказать, что деятельность обоих Борромео затронула все сферы общественной жизни — от культуры (Федерико Борромео основал в 1607 г. знаменитую сокровищницу миланской культуры — Амброзианскую библиотеку) до благотворительности, имевшей огромное значение в условиях повального обнищания населения. Наконец, не следует забывать роль Карло и Федерико Борромео в восстановлении обширных земельных владений и недвижимости Амброзианской церкви. Их многогранная деятельность оставила глубокий след в религиозной и общественной жизни Ломбардии. В конечном счете именно архиепископы Борромео стали родоначальниками «деятельного» католицизма с его патернализмом и высокой социальной ответственностью. Эти качества на протяжении долгого времени были свойственны миланскому и ломбардскому патрициату и получили название «миссии богача». Активная гражданская позиция и патернализм и по сей день отличают дух и обычаи Амброзианской церкви. А между тем немалый вклад в формирование этого сознания внес архиепископ Карло Борромео. Восстановив культ св. Амвросия, он первым внушил своим согражданам и прихожанам мысль о том, что им выпала честь быть ломбардцами и усердными тружениками в «винограднике Господнем».

Великое герцогство Тосканское

На протяжении войн 1537–1559 гг. Козимо Медичи удалось существенно расширить границы своих владений. Его государство почти сравнялось по площади с нынешней Тосканой. В него вошла большая часть тосканских городов и областей, за исключением Республики Лукка, а также принадлежавшего семье Чибо герцогства Масса-Каррара и прибрежных городов-портов области Президи, избежавших включения в сферу господства Медичи. Как уже отмечалось, наиболее важным приобретением была Сиена с прилегающими землями.

Подобное увеличение территории неизбежно приводило как к внутренней перестройке и глубоким изменениям в самом характере синьории Медичи, так и к возникновению нового баланса сил. В частности, было необходимо покончить с традиционной для Флорентийской республики политикой, в свете которой входящие в состав государства города и территории рассматривались как составные части метрополии, или флорентийского hinterland[225]. Отныне политический организм республики приобретал большее равновесие и однородность. Впервые осуществлением этих преобразований занялся Лоренцо Великолепный. Впоследствии его политику продолжили другие Медичи: Алессандро (1530–1537), Козимо I (1537–1574) и Фердинанд (Фернандо) I (1587–1609).

Этот путь развития привел к тому, что хотя традиционные структуры городского самоуправления, магистратуры и коллегии, формально и не прекратили своего существования, они фактически были лишены реальных полномочий. Власть принадлежала отныне так называемой pratica segreta, узкому кругу высокопоставленных чиновников, работавших под неусыпным наблюдением синьора. При этом в венчавшем систему государственного управления бюрократическом аппарате отчетливо проявилась тенденция к преобладанию провинциальных элементов над собственно флорентийскими. Одновременно с усилением роли бюрократии в политической жизни герцогства заметно возросло и количество чиновников. В связи с этим возникла необходимость строительства здания, которое смогло бы вместить центральные государственные службы. Так, в 1560–1580 гг. неподалеку от Палаццо Веккьо под руководством архитектора Джорджо Вазари[226] был возведен ансамбль Уффици. Пожалуй, ничто не служит столь ярким отражением двух этапов флорентийской истории, ознаменовавших переход от городской республики-коммуны к великому герцогству, как разительный контраст между этими двумя сооружениями — функциональной сдержанностью служебного помещения первого и утонченной пышностью второго. Впрочем, лишь снаружи Палаццо Веккьо оставался символом республиканских «свобод». Интерьеры здания по проекту того же Вазари, официального архитектора Медичи, были превращены в апартаменты великого герцога: суровая простота внешней отделки контрастирует с изысканным, вычурным стилем интерьера.

Таким образом, направленные на унификацию и ликвидацию внутригосударственных противоречий усилия Медичи увенчались успехом, и Флорентийская республика превратилась в Великое герцогство Тосканское. Между тем в ходе этих преобразований Флоренция утратила традиционную роль активного городского центра. В то же время она не стала и абсолютистским государством Нового времени. Если же принять во внимание состояние не столько государственных институтов, административного и бюрократического аппарата, сколько определяющих его развитие общественных сил и классов, то станет очевидно, что в XVI — начале XVII в. во Флоренции и в Тоскане выявилась совершенно определенная тенденция к застою и упадку. Итак, к концу XVI в. из крупного финансового и промышленного центра, каким Флоренция являлась еще в начале столетия, она превратилась в город, населенный рантье и чиновниками. Дело в том, что богатство и величие тосканской столицы были созданы руками торгового патрициата, и именно его упадок стал причиной перерождения республики.

Разумеется, не следует объяснять подобный исход следствием неизвестных драматических событий. Перед нами результат длительного процесса. Еще в начале XVII в. объем экспорта флорентийского шелка был весьма значителен, и банкиры города лилии по-прежнему сохраняли важнейшие позиции на европейской финансовой арене. В период религиозных войн многие из них переместились в Париж. Благодаря своим связям с двором Екатерины Медичи[227] значительная часть банкиров натурализовалась во Франции, превратившись из независимых финансистов либо в откупщиков и налоговых агентов на службе у французской короны, либо в придворных. Брак дочери великого герцога Фердинанда — Марии Медичи[228] с французским королем Генрихом IV лишь упрочил эту тенденцию. Вслед за «республиканской» волной флорентийской эмиграции первой половины XVI в. последовали новые потоки. Среди покинувших Флоренцию оказалось немало выдающихся итальянских мыслителей, многие из которых оставили заметный след в политической истории Франции. Достаточно вспомнить в этой связи имя кардинала де Ретца[229], который, как известно, был выходцем из рода Гонди.

Между тем, в то время как одни торговцы и финансисты флорентийского происхождения оседали во Франции, другие, напротив, возвращались на родину: Корсини —