– Это всё, – махнул он рукой и отложил ручку. – Можете быть свободны.

– Всё? – переспросил ефрейтор, оставаясь сидеть.

Он все еще не знал, как обращаться к чекисту и какое у того звание, если оно вообще было.

Пиджак вздохнул.

– Да, всё. Слушайте, ефрейтор, я в курсе про ваш напряженный… гхм, график. И все понимаю. Да, произошел инцидент. Вы просмотрели следы заражения на приоритетном объекте… Или нет. Девочка могла подхватить заразу в другом месте, кто знает? Вы знаете, ефрейтор?

Вова покачал головой.

– И я нет. Можете быть свободны.

«Да ему просто насрать, – подумал Вова. – Если Чертила ему не сознался, то и копать он дальше не будет. Для него это лишь “инцидент”, очередная запись в бумагах».

Костя стал кричать во сне. Сон ликвидатора крепок, но в тишине казармы вопли рядового после отбоя могли разбудить всякого. Ему никто так и не решился высказать; во взгляде сослуживцев, поначалу укоризненных и раздраженных, лишь на мгновение вспыхивала искра жалости, чтобы секундой позже остыть, превратившись в привычное равнодушие.

Вова ждал, сам не зная чего; предчувствие давило в груди под тельняшкой, подступило к горлу тяжелым комом. Он уже успел пожалеть, что отдал последнюю ампулу рядовому, и, сколько ни пытался, так и не смог объяснить себе, зачем это сделал. В наказание? А может, в предчувствии, что, продолжая ослаблять действие процедур, он сам начнет орать во сне от кошмаров, протягивающих лапы из коридоров памяти?

Выспаться получилось, когда Костю снова забрали в санчасть, второй раз за семисменку. Сначала он уронил ящик с патронами себе на ногу, сейчас якобы случайно порезал руку Молодцом – штык-нож рассек ладонь до кости.

Пока Чертила пропадал в санчасти, Вове пришлось таскать тяжелый огнемет, и уже было притихшая боль вновь терзала спину к концу смены.

А потом за Константином Тарасенко пришли.

Вова вернулся после очередной зачистки, сил на душ уже не хватило, и он не пошел с остальными, а направился к своей койке на негнущихся ногах. Присел осторожно, не сразу заметив, что на соседней койке кто-то есть. Костя лежал прямо поверх пленки, которой застилают кровати, чтобы, если Самосбор накроет казарму, не пришлось сжигать постельное белье. Он подтянул колени к груди, как ребенок, его открытые глаза были неподвижны.

– Вернулся, больной?

Костя не ответил. Двери казармы открылись, и капитан рявкнул с порога:

– Сержанта ко мне!

Едва завидев сопровождающих его ликвидаторов, Вова понял: все плохо. По казарме просто так с Ералашами не ходят. Ефрейтор встал так быстро, как позволила спина.

– Здравия желаю…

– Отставить. – Капитан на него даже не посмотрел, подошел к кровати с лежащим, вопреки уставу, Костей. – Встать, боец!

Тот никак не отреагировал, лишь моргнул медленно, будто в полудреме.

– Рядовой. Я сказал. Встать!

Широкое лицо капитана пошло красными пятнами. Вова только сейчас заметил, что за спиной вооруженных ликвидаторов стоит старлей из санчасти, придерживает какую-то тряпицу на голове. Его лицо рядом с ухом расчертили две подсохшие красные струйки, халат на правом плече был в кровавых пятнах.

Подскочил Гаврила.

– Товарищ капитан, сержант Гаврилов по вашему рас…

– Без пяти минут бывший сержант, – перебил капитан. Кивнул на лежащего. – Поднять!

Гаврила схватил Костю своими ручищами, встряхнул, пытаясь поставить прямо. Голова рядового болталась, будто в шее совсем не осталось мышц и позвонков, на губах пузырилась слюна.

– Посмотрите на него, да он уже обдолбанный! – воскликнул капитан. Махнул ликвидаторам за спиной. – Обыскать!

В горле у Кости захрипело, забулькало, и он выдал порцию смердящей жижи Гавриле на ботинки.

– Ёб… Вымой его и приведи в чувство. – Гаврила толкнул рядового к Вове.

Тот схватил бойца за шкирку, повел, придерживая, к санузлу. Слова капитана прилетели вслед:

– Ага, отмой напоследок.

Вова втолкнул Костю в туалет. Сначала к умывальнику, головой под ледяную струю, пока рядовой не стал задыхаться и отплевываться.

– Легче? – спросил Вова, выключая воду. – Что же ты натворил, пацан!

Костя часто моргал, непонимающе уставившись на ефрейтора. Хотел что-то сказать, но не успел, надул щеки, давя новый позыв. Вова поволок его к кабинке. Встать на колени рядовой смог сам, припасть к смердящей дыре в полу, промахиваясь и разбрызгивая себе на пальцы содержимое желудка.

– Ефрейтор, мать твою! – донеслось из казармы.

Вова выругался, глянул на рядового, но, судя по звукам, у того все было надолго, и выскочил из туалета.

– Скажите мне, сынки, вы называете это работой с личным составом? Вы тут совсем ох-хренели?! У вас под носом боец поднимает руку на старшего по званию и крадет из сейфа наркотические препараты! Это нормально, по-вашему?

Вова поймал взгляд врача, тот все еще зажимал рану. Старлей едва заметно пожал плечами.

Капитан продолжал ходить кругами и орать. Сержант с ефрейтором замерли по стойке смирно и слушали, молча ожидая, когда отгремит их личный Самосбор, от которого не спасут никакие гермы.

Мимо, огибая бушующего командира по дуге и стараясь не попасться ему ни на глаза, ни под руку, прошел Башка со своими ребятами. Их черед выходить на этажи. Ефрейторы обменялись короткими взглядами, и Башка сочувственно кивнул.

Хохол и другие бойцы, с которыми Вова вернулся с зачистки, уже давно вышли из душевой и застыли в проходе, так и не решившись пройти к своим койкам.

– …Бардак в расположении! А если в ЧК узнают, вы подумали? Нас же всех в рядовые опустят, мы до конца службы будем на этажи с одними граблями ходить!

Вова смотрел, как раздуваются щеки капитана, как блестит его подбородок и как смешно он дергает головой, которая будто не имеет шеи, а растет прямо из тела, и думал о Косте. Чертила не просто оценил действие препарата, ему еще хватило то ли смелости, то ли глупости, то ли всего сразу, попытаться достать новую дозу. И не страшили его ни пиджак чекиста, ни ночные кошмары, настолько велико было желание помнить себя… или остаться собой?

Вот почему он постоянно ошивался в санчасти.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться? – К ним подошел ликвидатор с автоматом. – Обыск закончен. Ничего.

Костина кровать была перевернута, матрас с подушкой выпотрошены, вещи из личной тумбочки валялись на полу.

– Так ищите еще!

– А где…

– В пизде, блять! Я и это должен за вас делать? Развели…

Вова не слушал, не обращал внимания даже на огонь в спине. Мысль завертелась, потянула с собой остальные.

Сколько Чертила украл ампул?

Ни капитан, ни старлей, скорее всего, не догадываются о влиянии препарата на процедуры, иначе Вове никто бы его не дал. А значит, они считают Костю обычным наркошей, которому не хватает развлечений на службе. Вот только чтобы пройти процедуры, достаточно одной ампулы, а с одной ампулы не превращаешься в полуживое подобие себя.

Так сколько он принял?

– Бл… – Вова сорвался с места, едва не снес дверь в туалет.

Лицо Кости уже начало синеть. На подбородке засохли остатки блевотины, распухший, склизкий от смеси слюны и желудочного