Должно быть, он слышит легкую дрожь в моем голосе, потому что спрашивает:

– Ты чем-то расстроена?

Я отвечаю не сразу: все еще размышляю о нашем сложном прошлом и общей судьбе. Мысли о смерти затягивают небосвод моего сознания, как дым после пожара. Я могу обрести безумную, всеобъемлющую любовь – ценой жизни.

Почувствовав мое напряжение, Себастьен целует меня в затылок. Он проводит кончиками пальцев по моим рукам, от чего по телу пробегает дрожь, и у меня перехватывает дух. Он шепчет мое имя, дыша на кожу, оставляя за собой горячий след. История познания.

Боюсь ли я смерти? Еще как.

И все равно, несмотря на проклятие, хочу его любить.

– Нет, – отвечаю наконец я. – Все хорошо. Лучше не бывает.

– Точно?

Вместо ответа я целую белый шрам над его веком и царапину на груди, оставленную древком стрелы. Едва заметный след от меча под ребрами, ожоги после того случая, как он пытался спасти от костра Космину, и бесчисленное множество других шрамов, целые созвездия отметин на теле человека, столетиями избегавшего смерти.

Я хочу знать о нем все.

Элен

Повалявшись еще немного в постели, мы понимаем, что нужно возвращаться к реальности.

– Что ты собираешься делать с арендой? – спрашивает Себастьен, убрав прядь волос с моего лица.

– Не знаю. Может быть, поговорю с домовладелицей и пообещаю заплатить, как только мои юристы разберутся с судом и банком. Правда, меня немного беспокоит Меррик. Не представляю, что он сделает, если я не появлюсь в аэропорту. Он безжалостно расправляется с врагами.

Я вспоминаю, что случилось с бедными редакторами нашей университетской газеты, когда они выгнали Меррика и его друга Аарона Гончара из штата. Меррик с Аароном раскопали кучу компромата на них и развернули массированную клеветническую кампанию, анонимно рассылая так называемые «досье» во все компании, куда редакторы обращались за работой.

Ни один из ребят не смог достойно устроиться, несмотря на престижный диплом факультета журналистики Северо-Западного университета. Тем временем Меррик и Аарон вышли из этой истории без единой царапины – Меррика пригласили в отделение Wall Street Journal на Западном побережье, а его дружок получил хорошо оплачиваемую работу в журнале TMZ, который специализируется на показе грязного белья знаменитостей.

Себастьен приподнимается на подушке.

– Что касается Меррика… у меня есть полезные связи.

В его тоне сочетаются смущение и таинственность шпионского романа.

– Что ты имеешь в виду? – лукаво наклонив голову, интересуюсь я.

Он очаровательно краснеет.

– Ты слышала о швейцарском банке Julius A. Weiskopf Group? В моем положении нужны люди, которым можно доверять. Мои финансовые консультанты, юристы, изготовители документов, удостоверяющих личность… решальщики проблем. Я мог бы попросить их заняться твоим бракоразводным процессом, если хочешь. Для начала они разблокируют твой банковский счет; думаю, им по силам разобраться со всем, что захотят навязать тебе Меррик и его адвокаты.

Я таращусь на Себастьена, до сих пор не совсем понимая, что он сказал вначале.

– У тебя есть счет в швейцарском банке? Это же только для мультимиллионеров. В кино.

Он смущенно ерзает на кровати.

– Я познакомился с Джулиусом, президентом, когда он привез мне в Берн старинные часы для реставрации. Мы подружились.

Как будто это объясняет, откуда у него суперсекретный банковский счет. Я еще не привыкла к мысли, что он живет несколько веков.

– Погоди секунду, – говорю я, внезапно вспомнив его дневники. – Ты был часовщиком в Швейцарии в шестнадцатом веке. Ты имеешь дело с Weiskopf Group пятьсот лет, и они ни разу не сказали себе: «Гм, странно, не присмотреться ли нам внимательнее к этому счету?»

Себастьен пожимает одним плечом.

– Нет, мне никогда не задавали никаких вопросов, ну и я не лезу со своими откровениями. Как я уже сказал, хорошо иметь людей, которым доверяешь. Если хочешь, они могут разобраться с Мерриком.

Я собираюсь сказать Себастьену, что не стоит беспокоиться, а потом думаю: как здорово, что он рядом, поддержал меня в противостоянии с Мерриком, принес утешительный торт, позвонил в авиакомпанию. Я не обязана все делать сама.

– Спасибо, да, так было бы спокойнее. Не уверена, что мой адвокат по бракоразводным процессам готов бороться с акулами из Беверли-Хиллз.

– Считай, что дело сделано. Я позвоню Сандрин Вайскопф – нынешнему президенту. Что касается аренды коттеджа, то думаю… – Себастьен обнимает меня. – А если ты переедешь ко мне?

– Ты уже так много сделал…

– Выслушай сначала, – шепчет он мне на ухо. Таким бархатным, сексуальным голосом мне можно навешать на уши любой лапши. – У меня большой дом, где можно спокойно работать над романом. Надеюсь, ты заметила, что я не особо словоохотлив.

– Неправда, – смеюсь я.

– А кроме того, – добавляет Себастьен, – мои дневники в библиотеке. Они будут всегда под рукой, если понадобятся тебе для книги.

Я тереблю одеяло.

– Извини, что прочла их без спросу.

Себастьен целует меня.

– Это и твоя жизнь.

Я качаю головой. Не то чтобы не верю, а все еще пытаюсь осознать.

Мне вдруг приходит в голову еще одна мысль.

– Ты приглашаешь меня к себе, чтобы присматривать? Из-за проклятия?

Он смущается, значит, в моих словах есть доля правды, затем ловит мой взгляд.

– Элен, я бы никогда… Я переехал на Аляску, чтобы не мешать тебе жить своей жизнью. Если бы ты сказала, что хочешь продолжать работу над романом в Рыбной Гавани, а я должен уехать, я бы так и сделал. Сел бы на первый же самолет, чтобы выполнить твое желание. Клянусь, я бы ни за что не пригласил тебя в свой дом, чтобы держать в позолоченной клетке. Только тебе решать, нужен я в твоей жизни или нет.

Произнеся последнюю фразу, Себастьен вздрагивает. Я ему верю. Он ведь сбежал от меня на Аляску. А когда я прилетела и начала за ним бегать, он специально меня отталкивал.

Я обнимаю его и кладу голову на плечо.

– Ты всегда так добр ко мне, Ромео?

– Стараюсь, – шепчет он.

– Спасибо. Я буду помогать по дому как смогу – убирать, готовить… Нет, готовить, пожалуй, не буду.

– Пожалуйста, не надо, – улыбается Себастьен. – Я не хочу, чтобы моя кухня сгорела дотла.

Мы оба смеемся.

– Хорошо, я принимаю твои условия. Обещаю не готовить, – соглашаюсь я.

Элен

Себастьену нужно решить кое-какие вопросы в городе до возвращения домой, и я