– Ты когда-нибудь читал Хемингуэя?

– Было дело.

– Мне он нравится. Талантливый писатель. И Испанию очень любил. Любил бои быков. Описал их… кажется, в книге «По ком звонит колокол». Точно. Найди эту книжку, налей бокал вина – окажешься в раю.

– Хорошо. – Внимание Бакстера привлек сосед, или el vecino (Бакстер уже выучил перевод этого слова), который не сводил глаз с шахматной доски, сидя за столиком с видом на виноградник. – Послушай, Алан, я в тебя верю. Я не часто говорю об этом вслух, но знаю, что на тебя можно положиться.

– Ты не представляешь, что твои слова значат для меня. И уж если речь зашла о хороших писателях, Бакс, вспоминаются слова Марка Твена. По-моему, это он сказал, что люди всю свою жизнь переживают о вещах, которые никогда не произойдут.

– Вроде он.

– Поразмышляй на досуге.

Они попрощались, и Бакстер вздохнул, пытаясь настроиться на tranquilo, как его учила Альма.

Боже правый, надо как-то расслабиться. Он же уехал не на месяц, а всего лишь на десять дней.

Сосед все еще смотрел на Бакстера. Потом поднял руку и помахал ему. Бакстер помахал в ответ. Мужчина помахал еще раз. Что ему, интересно, надо? Бакстер пересек луг, и когда до мужчины оставалось не более десяти метров, крикнул:

– Buenos días!

Сосед молча поднял бокал вина.

Бакстер перешел усыпанную гравием подъездную аллею, которая вела к лужайке у дома. Давно не стриженный газон порос полевыми цветами и луговыми травами.

Решив попрактиковаться в испанском, Бакстер спросил, как дела.

– ¿Qué tal, amigo?

Дон Диего выпрямился.

– ¿Bien, y tú? – Хорошо. А у тебя?

Бакстер посмотрел на чистое небо.

– Todo bien. – Все хорошо.

Мужчина пожал плечами и широко улыбнулся, обнажив поразительно кривой передний зуб.

– ¿Come te llamas? – Как вас зовут?

Сосед был ненамного старше Эстер – наверное, лет шестьдесят с небольшим. Лысина его совсем не портила, а скорее наоборот. На нем были рабочие брюки цвета хаки. Натянувшаяся ткань рубашки обрисовала небольшой живот. Уход за виноградником под палящими лучами солнца сделал свое дело – темная кожа покрылась морщинами. Борода по своей неухоженности не отставала от лужайки.

– Меня зовут Бакстер. А вы, должно быть, дон Диего, sí? Рад знакомству.

«Интересно, зачем он меня позвал?» Бакстер глянул на шахматную доску с самодельными фигурами. Похоже, хозяин сам их и выстругал.

– Любите шахматы?

Диего выпятил нижнюю губу и кивнул, а затем жестом указал на бутылку вина, стоящую у шахматной доски.

– ¿Quieres beber? – Ты хочешь пить?

Бакстер растерялся. Он планировал еще поработать, но побоялся показаться неучтивым. Вспомнились слова Алана про сангрию.

– Почему бы и нет? Попробую глоточек с удовольствием. Ваше вино? ¿Es tu vino?

Мужчина велел Бакстеру присесть, затем поднялся со своего места и зашел в дом.

Спустя некоторое время он вернулся. В руках дон Диего держал бокал, разделочную доску с куском козьего сыра и керамическую миску с оливками. Накрыв на стол, он плюхнулся в кресло, вытащил пробку из бутылки и налил гостю вина, объясняя что-то на испанском. Бакстер разобрал лишь несколько слов: Barrique. Vino tinto. Frutas [22].

Бакстер сделал первый глоток, решив, что работа и звонки подождут, когда есть более приятный способ скоротать время после обеда.

– Хорошее вино. Я ведь так и привыкнуть могу, – пробелы в испанском он компенсировал жестами. – У меня дочь играет в шахматы. У вас же это «шахматы» называется, так?

Диего снова кивнул, и Бакстер понял, что английского он совсем не знал. Зато в совершенстве овладел языком вина и хорошей еды.

– Queso de cabra. Para picar [23]. – Хозяин достал упаковку зубочисток, потряс ею, пока одна из них не выглянула через отверстие, и предложил ее Бакстеру.

– Picar, говорите? Похоже, «протыкать». Да, я ем козий сыр.

Диего проткнул оливку и, съев ее, выплюнул косточку на землю. Торчащий из уха Диего волос почему-то напомнил Бакстеру альпинистскую веревку.

Старик показал пальцем сначала на гостя, затем на себя, предлагая сыграть в шахматы.

– С удовольствием, – согласился Бакстер.

Пока они расставляли на доске фигуры, Диего что-то говорил. Его голос напоминал голос Боба Дилана. Без сомнения, старик был в курсе, что Бакстер плохо понимает испанский, но его это не особо волновало. Бакстер поймал себя на том, что ему нравилось просто слушать соседа, как слушают музыку, и от неловкости не осталось и следа.

Бакстер сделал первый ход, передвинув пешку на A3. Диего взглянул на доску так, словно предстоял бой не на жизнь, а на смерть. Он откинулся на спинку кресла, сложил на груди руки и, наконец, сделал ответный ход, поставив пешку на F6, после чего поинтересовался у Бакстера:

– Вы друг Арройо?

Бакстер отрицательно покачал пальцем в воздухе.

– No amigos. Familia. – Не друг, семья. Бакстер удивился, что Диего ничего о нем не знает. Особенно если учесть, что с Хорхе они были лучшими друзьями.

– Familia? – переспросил недоверчиво Диего. И пробормотал что-то себе под нос по-испански.

Бакстер отхлебнул еще вина. А что-то в этом есть – пить домашнее вино, зная, что виноград вырос вот на этих лозах.

– Альма говорила, вы с доном Хорхе были лучшими друзьями, выросли вместе. Наверное, его смерть стала для вас ударом, – осознав, что Диего не понял ни слова, Бакстер выжал максимум из своих познаний в испанском и сказал: – ¿Tú y Don Jorge son amigos, sí? Lo siento. – Вы с Доном Хорхе были друзьями, да? Я сочувствую вашей потере.

Диего кивнул.

– Sí.

Бакстер подвинул еще одну пешку. Вдруг его осенило: Диего, возможно, и не догадывается, что у Эстер был ребенок не от Хорхе. Эстер сказала, что это известно почти всем. Впрочем, совать нос в чужие дела в любом случае не стоило.

– Хорхе ушел, так и не разобравшись со своими делами, – сказал Бакстер, зная, что Диего все равно ничего не поймет. – Жаль, вы не говорите по-английски. Тогда хоть вы могли бы пролить свет на то, что у них там происходит. Рудольфо решил, что мы вообще охотники за наследством.

Диего что-то проворчал.

– Да уж, разговор у нас пока через пень-колоду.

Старик покачал головой, не переставая бормотать на испанском. А вдруг он понимает больше, чем прикидывается? Неловко получилось бы.

– Просто сами усложняют себе жизнь, – продолжил рассуждать вслух Бакстер. – Рудольфо возомнил себя непонятно кем. Я думал, привезу дочь на десять дней, чтобы насладиться покоем… Не тут-то было! Чувствую, что-то назревает там у них, и только я один не в курсе, что именно.