– Ты ведешь себя как ребенок.

Ксавье вздрогнул. Я шагнула к нему, и он снова задышал ровно.

– Если это означает вести себя как ребенок, мне все равно. Прежде я не защищал мисс Лукас. Слишком боялся тебя. Она заслуживает такого же уважения, как любой другой маг, и если ты не станешь проявлять его к ней, то мы отправимся в другое место.

– Пусть так и будет! – рявкнул мастер Морвин. – У тебя нет ни магии, ни титула. Поддержки семьи у тебя тоже больше не будет. Тебе этого хочется, да? Тогда уходи! – Маг прошагал мимо нас, даже не взглянув на сына.

Ксавье посмотрел на меня, потом снова на отца. Глаза его блестели.

Мастер Морвин сильно ошибался. Ксавье было очень плохо одному. Как Морвин он себя не раскрыл. Ксавье напоминал птицу, запертую в слишком тесную клетку. Эта лавка, этот особняк, это место, которое я так любила, стали для него тюрьмой на три долгих месяца.

Мы в этом доме не нуждались.

В голову мне пришла идея, стремительная, абсурдная и совершенно бесподобная. Оглянувшись, я увидела, как мастер Морвин направляется к лестнице. Схватив Ксавье за руки, я заглянула ему в глаза и проговорила так громко, чтобы слышал его отец:

– Ксавье Морвин, хочешь открыть со мной лавку?

– Что? – спросил он, растерянно моргая.

Краем глаза я увидела, как мастер Морвин замер у основания лестницы.

– Никаких обязательств, – оговорилась я, – но если хочешь, то можешь поселиться у нас с папой. Откроем лавку в нашем доме! Мой отец станет выращивать ингредиенты, я – налагать заклинания, ты – помогать мне принимать посетителей и осваивать новую магию. – Я говорила все быстрее, а когда подумала о возможностях, магия теплым солнечным потоком потекла к щекам и вниз по рукам. Компетентность Ксавье, моя сила – у нас был бы шанс помочь очень многим людям. – Мы нашли бы нейтрализатор «эйфории», – продолжала я, – работали бы не покладая рук и… и стали бы отличной командой.

Последний взгляд через плечо. Морвин-старший ушел.

Ксавье стиснул мои руки, я заглянула в его глаза: теплые, темные, как лес, полные слез.

– Ты серьезно? – шепотом спросил он.

– Конечно, серьезно, – ответила я и, не удержавшись, засмеялась. – Работу над нейтрализатором можно начать прямо с завтрашнего утра. Если… если ты хочешь. Если станешь работать со мной. Мы обещали друг другу, помнишь? Будем «Морвин и Лукас».

Лицо Ксавье озарила красивая, искренняя улыбка.

– Да, – шепнул он и, зажав мое лицо в ладонях, расцеловал меня благодарно, без тени смущения.

23

Когда я появилась на пороге своего дома с вещами и Ксавье Морвином на буксире, папа удивился, но удивился приятно. Объяснять ничего не пришлось: отец объявил, что этой ночью будет спать на диване, а Ксавье может занимать его комнату, пока я не подберу заклинание, которым ему можно наколдовать отдельную.

Следующим утром начался самый длинный день в году. Летнее солнцестояние. Вечером официально закончится мое обучение, и я стану ведьмой.

Но сначала, едва забрезжил рассвет, я пробралась на кухню, надеясь взяться за работу над нейтрализатором «эйфории». Ксавье уже был там – с записной книжкой в руке стоял у плиты, на которой в котле что-то кипело.

– Думала, ты поспишь подольше, – проговорила я.

Ксавье захлопнул книжку и уставился на меня, вытаращив глаза.

– Клара, добро утро! Не ждал тебя в такую рань.

Я подошла к нему, положила ему руки на пояс и улыбнулась. Как я и надеялась, Ксавье покраснел еще гуще.

– Что варишь на этот раз? – спросила я.

Ксавье сглотнул и выпростал руку из моих объятий, чтобы выше поднять книжку.

– Еще один возможный нейтрализатор. Разумеется, магической силой это снадобье не пропитано. Я просто подумал… Ну, я много знаю об «эйфории», о том, как она действует. Все мои возможные рецепты записаны здесь. Как ты… как ты сама видела. – Ксавье опустил руку, показывая тетрадку. – Возможно, они тебе подскажут, как сделать противоядие.

Я оторвала руки от его пояса и взяла записную книжку с черным кожаным переплетом.

Живот свело от угрызений совести. Я открыла рот, чтобы извиниться, но Ксавье усмехнулся.

– Знаешь, я потрясен, что ты отперла ящик, не сломав его. Твои взломщицкие навыки значительно усовершенствовались с тех пор, как ты вышибла нашу парадную дверь.

Я зыркнула на него, стараясь сдержать улыбку.

– По-твоему, это очень смешно, да?

Ксавье показал на меня:

– Так ты смеешься из жалости?

Я закатила глаза и пристроилась к Ксавье – мой бок касался его бока, его ладонь легла на мое плечо. Перелистнув записную книжку к началу, я обнаружила инструкции к «эйфории» и почувствовала, как напряглась его грудь: Ксавье затаил дыхание.

Столько расстройства из-за такого маленького снадобья. И тем не менее…

– По-моему, в этом рецепте есть зачатки чего-то, – тихо отметила я. – Чего-то, способного помочь многим людям.

Ксавье поджал губы так, что они побелели.

– Ты, наверное, шутишь?

Я нахмурилась:

– Ничего подобного. Меланхолия – проблема реальная, а в магическом обществе не чувствуется решительного стремления исцелять страдающих от нее. Ты же просто пытался помочь.

– Мои намерения не принесли им никакой пользы.

Я захлопнула записную книжку и крепко прижала ее к сердцу.

– Я пытаюсь сказать, что потребность исцелить этот недуг куда больше, чем ты, я, Совет и его законы. Люди страдают от меланхолии, умирают, им все равно, кто приготовит лекарство, лишь бы оно существовало. – Полистав тетрадь, я снова в глубокой задумчивости уставилась на рецепт «эйфории». – Глициния, – прочитала я. – Она для благополучия, но и для одержимости. Могу только представить, какой эффект получился… А оранжевые лилии? Они также означают страсть. – Мой палец скользнул вниз по странице. – Все эти цветы для счастья, но страждущие ищут не счастье, точнее, не только его. – Вспомнилась своя печаль. Та, вчерашняя. Тогда мир казался мне унылым, а жизнь без магии, без Ксавье – пустой, лишенной будущего. – Страждущим нужна надежда, – изрекла я. – Им нужна сила – не снадобье, которое изменит их сущность, а такое, чтобы дало энергию снова стать собой.

Лицо Ксавье озарила слабая улыбка.

– Задача кажется более выполнимой, когда ты так ее описываешь, но… как насчет Совета?

– Я буду работать над рецептом и обращаться за руководством к другим – к таким, как мадам Бен Аммар, – ответила я. – В стране наверняка есть маги, которые встанут на нашу сторону. Потом я подам заявление в Совет и удостоверюсь, что мое средство безопасно, прежде чем начать испытания.

Ксавье никак не отреагировал. Я прищурилась, стараясь расшифровать его странный, почти грустный взгляд.

– Ты настроен не очень-то оптимистично, – отметила я.

Ксавье вскинул брови:

– Нет, нет! Дело не в этом. Я тобой горжусь. Но вдруг… члены Совета скажут «нет» после всей проделанной работы?

Я пожала плечами:

– До этого еще далеко. – Я покружилась, показав на котел, на все выложенные в нашей импровизированной лавке снадобья. – Сначала мы приготовим нейтрализатор действия «эйфории», затем, сегодня вечером, я стану ведьмой, а завтра мы приступим к работе над качественным лекарством от меланхолии. Проще простого!

– Проще простого! – засмеялся Ксавье.

Я устроилась рядом с ним, так, чтобы он заглядывал в книжку.

– Давай начнем. Расскажи мне о других средствах от «эйфории», которые ты пробовал.

– Варианты я записывал, но все их не испытывал – последние три месяца старался готовить по три снадобья за ночь.

Я листала тетрадь – рецептов там были целые дюжины, – и страх ледяной водой растекался у меня внутри.

– Как ты определил бы, что они работают?

– Я поддерживал связь с родными первых нескольких пациентов, получивших от меня «эйфорию». По воскресеньям обычно выдавал им свои варианты нейтрализатора. – Ксавье медленно перевернул страницу, как и другие, помеченную черным крестиком в углу. – Ненавижу каждый раз дарить им надежду, а потом разочаровывать. Не знаю, чего не хватает в моих рецептах. Не понимаю, что я делаю не так.

Я накрыла его ладонь своей.

– Ты пробуешь, – проговорила я. – Расскажи мне об этих вариантах. Как они работают? На какие симптомы ты пытаешься воздействовать?

Ксавье вдохнул