ножен метательный нож. Одержимый пнул его по локтю, и нож покатился по полу. Убийца заорал от неожиданности и ловко вскочил на ноги. Из недр мешковатого балахона моментально появилась сабля, старомодное и неэффективное оружие, но для убийства старика достаточно было и ее. Принимать решение пришлось быстро. Каали Сенг ринулся на наемника с голыми руками. Тот выставил саблю вперед, и живот обожгло острой болью. Одержимый не остановился. Загоняя клинок глубже в свое тело, он сшиб врага с ног и вцепился ему в горло. Убийца выпустил саблю, и это спасло Каали Сенга. Вместо того, чтобы попытаться добить терявшего кровь противника, наемник стал разжимать пальцы, обхватившие его шею.

Вокруг творилось что-то невообразимое. Прихожане голосили и призывали на помощь, но в схватку не вмешивался никто. Этого и не потребовалось: Каали Сенг справился сам. Без воздуха убийца очень быстро перестал сопротивляться. Оставлять его в живых означало подставить де Валансьена, поэтому одержимый душил врага, пока его выпученные глаза не остекленели.

– Милосердный Отец, да вы весь в крови!

Священники первыми отважились приблизиться к раненому. Из-за их спин выглянул правитель.

– Да что вы говорите? – спросил Каали Сенг и повалился на бок.

Он не потерял сознания ни когда извлекали саблю, ни когда целители самого генерал-губернатора ворожили над раной, ни когда ее зашивали. Боль была такой же нестерпимой, как при вторжении ракшасов в сознание – давным-давно, еще в Кахой Дхате. Каали Сенгу казалось, что пришел его конец, и он корил себя за глупость. Де Валансьен не стоил пронзенных кишок и мучительной смерти. В счастливый исход одержимый поверил, только когда над ним склонился сам правитель.

– Он выживет, Мха Ши?

– Все указывает на это, – ответила целительница, чернокожая девушка с узким разрезом глаз, то ли кхайка, то ли уроженка южных островов Ай-Лака.

– Ты спас меня. – Генерал-губернатор накрыл рукой сжатую в кулак кисть Каали Сенга.

– Служу на благо Эльвеции, – сквозь стиснутые зубы простонал одержимый.

– Верю. Верю. Не говори. Береги силы.

***

Зализывать рану после инцидента в храме пришлось долго. Навестивший Каали Сенга Амарикус принес письмо де Валансьена, в котором лидер Партии хвалил за верное решение и самоотверженность, а от себя добавил, что поступка тупее в жизни не видел.

– Его бы поймали и раскололи, – возразил одержимый.

– Неужели? Ты плохо меня знаешь, – ответил колдун.

Спорить с этим Каали Сенг не мог. Амарикус действительно обладал множеством талантов, большинство которых демонстрировал только в случае крайней нужды. Де Валансьен был движущей силой Партии Справедливости, ее мозгом и сердцем, но без своей правой руки он недалеко бы взобрался по политической Лестнице.

– В любом случае желаю здоровья, – сказал Амарикус, покидая комнату Каали Сенга.

Суровый Далиравара щелкнул задвижкой.

– Его присутствие опасно для меня.

– Знаю. – Одержимый жестом отослал ракшаса прочь.

– Он сильнее тебя. – Йоналишарма появилась у кровати, положила на лоб прохладную ладонь.

– Знаю.

– Прикажи убить его!

– У меня другая цель, не забыла? – разозлился Каали Сенг.

– Она подождет. А Амарикус замышляет неладное. Это чую я, чует Далиравара. Неужели этого не чувствуешь ты, мой повелитель?

Неприязнь Амарикуса никогда не была тайной для Каали Сенга, но противостоять колдуну он не намеревался. Они шли к одной победе, после которой личные дрязги перестали бы иметь значение: Ай-Лак велик, Эльвеция еще больше, награда за успех велика. Испортить все в шаге от заветного триумфа Каали Сенг просто не мог себе позволить.

– Старик – первый, – постановил одержимый.

Йоналишарма огорченно замолчала. Больше эту тему она не поднимала, да и для Амарикуса это стал первый и последний визит в съемные апартаменты Каали Сенга. Крепкий организм переборол рану, и после полутора месяцев восстановления изнуренный, бледный, обессилевший, но полный решимости завершить начатое одержимый покинул квартиру и спустился в большой мир.

История с покушением принесла славу и сделала его самым узнаваемым махаристанцем во всем Ай-Лаке. Приглашения на званые вечера, недвусмысленные намеки красоток, жаждавших увидеть шрам, молчаливое одобрение партийцев и речь, произнесенная де Валансьеном на первом же заседании после возвращения Каали Сенга в строй, стали лишь досадной помехой на пути к успеху. Став слишком узнаваем, одержимый больше не мог следить за генерал-губернатором и убить его лично в людном месте. Из неприметного чужака он превратился в знаменитость.

После одной из месс, которые Каали Сенг вновь начал посещать, чтобы избежать лишних расспросов, старик сам подошел к спасителю.

– Я ведь так и не отблагодарил тебя как следует, – сказал наместник.

– Ваша целительница вытащила меня из ада, ваше превосходительство, – учтиво ответил одержимый, подумав, что лучшей благодарностью со стороны генерал-губернатора стал бы суицид.

– Это меньшая из наград. – Старик протянул конверт. – Приходи на праздник Коронации в резиденцию. Познакомишься с нужными людьми, может, оставишь блажь с ПСР. Подумай серьезно, мальчик. Я добра тебе желаю.

Такой поворот событий поставил Каали Сенга в тупик. Работая на де Валансьена, он и не задумывался о том, насколько широкие возможности открывает сотрудничество с действующей властью. Тот же почет, то же богатство, только почти без риска и в статусе героя.

– Они сотрут тебя в порошок, господин, – сказала Йоналишарма, когда Каали Сенг поделился с ней сомнениями. – У них на руках доказательства твоего участия в десятке убийств.

– Так они сами отдавали приказы на эти убийства. Я потяну их за собой.

– И кто тебе поверит? Де Валансьен – авторитетный и уважаемый человек.

– Почему же тогда он не сдал меня раньше? Как он объяснит это?

– При желании он объяснит, и что солнце зеленое.

Демонесса была права. Сменить сторону представлялось проблематичным. Таких людей, как де Валансьен и Амарикус, опасно было иметь во врагах. При том самом желании, которое упомянула Йоналишарма, они без зазрения совести послали бы по его голову нового амбициозного члена Партии. А уж с какой легкостью Амарикус умел изгонять демонов, Каали Сенг помнил еще по первой их встрече.

Резиденцию генерал-губернатора выстроили в посольском квартале по образцу Дворца Справедливости, загородного поместья эльветийских королей. Айлакские эльветийцы вообще любили копировать здания их родины –