— Простите. Я не знал. Вам тяжелы воспоминания о нём?

— Нет, — покачала головой зелёноглазая демонесса: — Он не стоит их.

— Значит, не хотите залететь домой⁈

— Нет. Из охраны я возьму девочек — а они и так со мной. Служанок и всё необходимое мне пришлют прямо на Амаль — так короче. О том, как передавать командование, я решу после похорон.

— Ладно, значит, ещё раз поговорим после похорон…

…И вот, они заканчивались, эти похороны… Первыми ушли девочки — для них сама мысль находиться в месте, оскверненном таким количеством закопанной мертвечины, была невыносима. Потом ушли гости — те, кто приходил сюда только из уважения к Мацуко. Потом, прощаясь, уходили друзья — их, у общительной Гюльдан было много, гораздо больше, чем пришло — раздолбайка так же легко, как знакомилась, так же легко и забывала знакомства. Один разведчик из колесничих Стхана плакал так, что пришлось уводить. Ильхан, с которым она была ближе всех, держался молодцом, ну, этот как Сакагучи — никогда не знаешь, что у него внутри. Принцесса подошла последней. Друзья и охрана терпеливо ждали на почтительном расстоянии.

«Гюльдан, дочь Ахтар, дочери Азер, дочери Ануш, дочери Гюльдан — последняя жертва войны».

Неправда. Привратник, кстати, похороненный тоже здесь — у ворот кладбища, умер позже. И миллионы повстанцев, легионеров, её солдат, занесённых ветром войны в подземные тоннели городов этой холодной планеты. Да и где его найдёшь сейчас — последнего⁈ Поэтому и было решено воздать особые почести самой юной, самой красивой, и самой известной из жертв.

«И самой лишней…» — про себя добавила Кадомацу. Уж её-то она могла спасти. Просто приказать ей не вмешиваться. Или, зная её характер — вернуть к Азер. Ведь сразу поняла, когда увидела Привратника — всё решится в поединке. Всякий, кто встал бы между ней и ракшасом — умер.

«Что же у меня за судьба такая?..» — с горечью подумала принцесса, и эти слова показались ей удивительно знакомыми: «Едва я что-то меняю в своей жизни, я теряю одну подругу за другой. Сбежала на войну — Ануш, победила в войне — Гюльдан… Теперь мне страшно… Будь так добра, не зови своих сестёр — у меня и так мало подруг осталось. Я же, клянусь, не давать больше повода… Покойся с миром, Гюльдан — больше я не собираюсь ничего менять…».

Она повернулась и ушла. Маленькое, но злое солнце Шульгена, цепляясь зубами за жидкие тучи, ползло за горизонт. Тень сложенных крыльев демонессы долго-долго тянулась по аллее между могил, а на оставленный всеми монумент уже падали первые снежинки. Или последние — ведь шла весна. Был день рождения Гюльдан…

Генералы

…Генерал Мацукава отказывался. Он не устраивал шумных протестов, и не произносил выспренных речей, он кивал на все слова принцессы, а потом говорил «Нет». Либо молчал.

— Генерал, — ещё раз начинала принцесса: — Поймите, я не возвращаюсь домой. Я ещё не выполнила своего долга перед страной, перед родителями, перед Императором. Я не могу сейчас возвращаться. Поэтому прошу вас — не сдавайте командование. Приведите войска домой. И получите все заслуженные почести.

Старый самурай устало покачал головой:

— Ваше Высочество, не мне б их получать. Я не полководец, я простой рубака, за деньги продающий свой меч. Все мои победы — это результаты Вашего доверия, и Вашего образа, воодушевлявшего войска, так что я по-прежнему считаю незаслуженным своё звание Верховного Главнокомандующего, и не смею предстать в незаслуженных регалиях перед Высочайшими Очами.

На этом месте осторожно вмешивался Томинара:

— Я тоже не могу принять командование, почтенный Мацукава. Я же служил вашим начальником штаба, и поэтому мои заслуги более чем скромны. Все наши победы завоёваны под руководством либо Госпожи Третьей, либо генерала Мацукавы, либо самого Его Высочества Наследного Принца Мамору. Поэтому, либо Её Высочеству, либо господину генералу и следует возглавлять войска… Моя честь не позволит принять столь незаслуженный пост.

Принцесса с раздражением ставила его на место:

— Да кто говорит о тебе, Синдзиру⁈ Вы опять меня хотите заставить! А я этого не терплю! Всё решено самим Императором!Я — не лечу домой! Поэтому возвращать армию будете вы, без меня! Генерал, если вы глухи к просьбам, подчиняйтесь прямому приказу!

Генерал на это поднимал взгляд и отвечал:

— Прямому приказу я подчинюсь, Ваше Высочество, но кем я стану там, дома⁈ Мою клятву верности Кирэюме никто не отменял, значит по всем законам я — предатель.

— Ещё вы клялись мне.

— Нарушив предыдущую клятву. А потом предал и вас, договорившись с Тыгрынкээвом. Предал его, предупредив вас. Так что я — предатель трижды.

— Генерал, об этом никто не узнает. А я вас простила.

— Что лучше, быть дважды предателем или трижды?

Принцесса начинала нервно ходить по каюте:

— Господи, да что мы все мучаемся! Если вы стыдитесь своей службы у Кирэюмэ, он же мой жених! Ваша клятва верности его невесте не нарушает предыдущей!

Мацукава изумлённо посмотрел на принцессу.

— Несмотря на то, как я к нему отношусь, формально вы стали моим слугой со дня помолвки. А ещё я напишу отцу, чтобы он помиловал вас, за все настоящие и выдуманные вами грехи. В конце концов, вы же — герои войны! Это вы выкупили для нашей родины независимость, своей кровью, своим мужеством, своим военным талантом! А я так, просто примазалась. Отец не может не простить вас. Тогда вы будете согласны⁈

— Может быть, — загадочно отвечал Мацукава: — Но сначала, давайте дождёмся Высочайшего решения⁈

… — Что ты думаешь о Сакагучи? — спрашивала Кадомацу у Афсане.

— Сакагучи⁈ Да, мы ведь едем… С ним было хорошо. Я сумела по-настоящему влюбиться… И врут все те, кто говорят, что мы любить не можем — я же смогла! Правда ведь, я влюбилась⁈ — она сверкнула из-под светлых ресниц серыми глазами.

— Правда, правда, — усмехалась Мацуко: — Но почему в прошедшем⁈ Вы опять поссорились⁈

— Да нет, ты что! Но мы ведь уезжаем. Ты же не берёшь его с собой, да⁈

— Я могла бы отпустить тебя. Нет, подумай — в этом ничего страшного.

— Не смейтесь, госпожа. Кто я, рядом с ним⁈ Так, безделушка… Разве я жена? Разве я любовница⁈ На что я ещё годна, кроме постели? Даже сына ему родить не могу —