— О чём был спор? — негромко спросила Мацуко.

— Я опять сказал ему, что это нечестно.

— Слушай, я как твоя госпожа, приказываю тебе перестать! — в её голосе мамины нотки, она с трудом удержалась, чтобы не накричать: — «Это», решение было принято мной — лично, добровольно, и в согласии с моим отцом! «Это» — часть договора между Императором и Республикой, и я бы предпочла думать о том, как его надлежаще выполнить, а не нарушить!

— Простите, Ваше Высочество. Простите, что неразумный солдафон сунул свой нос в государственные дела.

— Ты становишься чрезмерно дерзок, — она, вместо того, чтобы отвернуться, глянула на него — и не выдержала: — Впрочем… прости… Слишком многое усложнилось после победы, и… Поверь, меня от этого не надо спасать — я сама рада…

— Ещё раз извините, Ваше Высочество… Просто, как ваш телохранитель, я считаю свою работу неудавшейся, если, в конце концов, вы не оказались в безопасности.

— Не бойся. Я возьму туда Ануш… то есть Азер и Афсане…

…Победа действительно слишком многое усложнила. Прежде всего Метеа поняла, как она не любит войну — и как она любит Тардеша.

Они где-то полтора дня сидели с Шульгеном во дворце, ожидая, пока до них доберутся передовые части. О капитуляции, естественно, было объявлено по всем фронтам, но не все поверили в неё, а из тех, кто поверил, не все согласились. Одним из таки упрямцев оказался как раз командир столичного направления. Справиться с ним удалось только после того, как наладили связь, и Метеа, пользуясь своими новыми полномочиями, бросила на непокорного бывшие повстанческие части.

…Потом, когда повстанцев разоружили и развезли по дальним лагерям и тюрьмам — в бывшую столицу Шульгена приехал Тардеш. Боги, Кадомацу сама не знала, что будет так рада увидеть его, поговорить с ним! Он потом сам жалел, что начал с официальной части — как говорил: «Надо было сначала нормально встретиться, выяснить всё, а уже потом церемонии устраивать»…

На церемонии Её Высочество торжественно передала ему права наместника, полученные от Шульгена (и самого Шульгена тоже), а вот от командования повстанческой армией он отказался, оставив её принцессе (как оказалось для него это риск — одним росчерком пера могут приписать к мятежникам). Поэтому Революционную Армию включили в Первый Туземный корпус, оформив как Гайцонскую Добровольческую Бригаду. Солдаты и командиры не возражали — только очень просили вернуть в строй тех, кто оказался в плену.

… — Вы уже дважды приносите мне победу, госпожа ведьма, — сказал он, когда им выдался час побыть наедине.

— Я не считаю это своей большой заслугой, господин драгонарий. По-моему, цена всех побед, добытых мною, уравновешивается ценой связанных со мной хлопот.

Тардеш усмехнулся.

Они гуляли по Нижним Паркам — одним из немногих садов столицы уцелевших во время штурма. Кстати, где-то рядом было то место, куда телепортировался маг — Мацуко старательно отворачивала оттуда, потому что… Ну не нужно было тех воспоминаний.

— Нет, вы продемонстрировали куда больший военный талант, чем ваш брат… честно… — продолжал выговаривать длинные и неудобные слова официальных комплиментов Тардеш: — Впрочем, и ваш брат очень высоко отзывался о ваших способностях.

— У моего брата и отца были свои задачи в войне, у меня — свои. К тому же, — она подняла свои серые глаза: — Братья всегда перехваливают сестрёнок.

…Замер, дрожа между ними, этот тонкий миг молчания. Мацуко остановилась, изо всех сил держась за него — как редко любимым выдаются такие минуты, когда не нужно никаких лишних слов, когда всё ясно, когда можно просто любить. «Если ему я нужна как полководец… что ж, пусть так и будет. Я согласна».

Тардеш тоже молчал, ожидая, когда она заговорит. Какое-то очарование летало в воздухе, несмотря на то, что к этой девушке нельзя было даже прикоснуться. Он внезапно понял, почему с ней так хорошо — с ней хорошо даже молчать, и молчишь ты не только потому, что не знаешь, что сказать, а потому, что и не надо ничего говорить.

— Да, кстати, — сказал он, и хрустальные чертоги тишины рухнули, дробясь осколками на слова: — О вашем брате. Вам полностью известен текст договора между Республикой и вашей страной⁈

Демонесса немного неестественно выдержала паузу для ответа:

— Да.

— Вы знаете, что он должен быть отправиться на Амаль заложником?

Мацуко отвернулась:

— Мама неподражаема, — сказала она вслух.

— Простите⁈

— Да, знала. Вы тоже знаете, что отец перехитрил вас — с моей помощью, хоть и против моей воли.

— Да, наследником оказались вы, а не он. Будь он жив, сейчас бы Республика попала в забавную историю.

— Но он мёртв. Ближе к делу, господин драгонарий. Вы хотите взять меня вместо него — я согласна.

Тардеш удивился:

— Вы так легко решились⁈

Девушка опустила глаза:

— Мои чувства к вам давно уже не секрет никому в армии. Господин драгонарий, я счастлива, уже потому, что могу отправиться на одну планету с вами — да, я тоже думаю, что это глупо и у меня никогда не будет шанса даже прикоснуться к вам… Простите за признание. Я должна была вести себя более сдержанно.

— Это вы меня извините. Я иногда разговариваю с вами как последний осёл.

— Неправда!

— Правда. Ну, а что же сказал вам отец⁈

— Он не спорит. Политически от такой замены не будет никаких изменений — ведь формально-то, наследник престола не я, а мой старший сын.

— Хм… А я доложил Сенату, что вы… Ладно, в знак уважения к вам, я сохраню это в секрете. Вам надо ненадолго завернуть домой⁈

— Почему⁈ Нет.

— А как же ваш жених⁈

Она рассмеялась:

— А я уже забыла про него! Нет, с ним всё закончено — он принял мой побег за интригу, и сбежал, опозорив и своё имя и своего отца. И его семья тоже теперь против свадьбы, но по-своему. Я даже не знаю, жив ли он ещё. Так что теперь у меня нет жениха.

— Да, — сочувственно кивнул драгонарий: — Ну, по краткому общению с ним, мне он не показался таки уж исчадием ада. Просто, зацикленный на каких-то своих идеях…

— Он убил мою подругу, когда бежал