Все зафиксировав и обследовав, решено было одному из «отшельников», по их же предложению, пуститься по следу беглеца Смысловского, а остальным выдвигаться в Демянск, чтобы подробнее обследовать находки и предпринять меры к задержанию всей семьи Волковых, снова обосновавшихся в Лычкове, на сей раз уже не матери, лишенной материнства, с разного возраста детьми, а старухи со вполне взрослыми преступниками. На том и расстались.

Покидая жуткое место, Лагидзе никак не мог понять, как такие места, по словам этих старцев, совершенно святые, и вот такое вот в себя приемлют, и ужасом наполненные, могут сосуществовать рядом со святынями. Марина вполне понимала, потому что привыкла к этому с детства, часто приезжая в деревню на лето в детском и юношеском возрасте. Да и что удивляться, когда и в самом человеке сосуществуют злое и доброе начало, и какое из них осилит, ведомо только Богу!

* * *

Шерстобитовой нравились кладбища, не только старые и красивые — любые. Покопавшись с привезенным из брошенной деревни, написав свои выводы, она отправилась к начальнику местного УгРо. Михайлов налил из термоса заваренный с утра шиповник в фарфоровую чашечку, положил на блюдечко кусок тортика, поставил на стол перед дамой и углубился в текст. Довольно быстро прочив, пригладил волосы на голове, одобряюще кивнул, но быстро вернувшись, нашел несколько не понятных мест и поинтересовался:

— А если в двух словах, чтобы не углубляться в частности и умности?…

— Все останки принадлежат ребенку в возрасте десяти-одиннадцати лет, испытывающему постоянную нехватку полезных и важных для организма питательных веществ. Авитаминоз, нехватка белковой пищи, судя по кожному покрову и ногтям, можно добавить, что гигиена не соблюдалась, возможно, была беременна… иии был аборт…

— Какой аборт? Там же пальчик, несколько кусочков кожи: с головы и еще откуда-то…

— Рахит, грибковое заболевание, ещеее… кое-что — не будем вдаваться в подробности, а по беременности — ничего более не может так «высосать» из костей и тела полезные вещества, как беременность…

— Уверена?

— Совершенно, я же профессионал.

— Конечно, прости… Это ж надо! Ты ведь та самая девочка, которая пилораму в пух и прах разнесла!

— А не фига наш лес пилить было!..

— Ну да… А мы-то, чем тебе три года назад не понравились, что ты на нас с финкой…

— Андрюш… Ну бывает… А вообще наглые вы тогда были!

— Мы!?

— Ну а чего вы докопались то, ну стоит человек у себя на Рооодиночке, на главной площади, которую с самого детства знает, напротив администрации, но ведь самое красивое здание, не у детского же садика-то! Пьет себе с другом водочку, закручивает колбаской, в местном магазине купленной — ну красота же! Музончик латной играет…

— Нууу… И вот у самой то нигде не екает?!

— Блин… Ну екает, ну Андрюш, ну можно было бы войти в положение…

— Извини, не признал тебя через двадцать лет!

— Ну да, меняют годы человека… Ну без обид же?

— Без обид…, майор!

— Ну слава Богу! Ну что поможет тебе бумажка то? Если покопаться, анализы кое-какие провести… или и так завал?

— Эээт точно… Так…, но если была беременность, значит должен быть и младенец… А кто ж ей там аборт делал?…

— Судя по всему травонули плод…

— Это ты тоже по коже?

— Нет это я проанализировала, иначе бы занесли инфекцию и молодая мать от сепсиса того…

— Ну это и понятно…

— Так… Тогда когда мы явились детей изымать у этой Любови Волковой после лишения ее материнства, там были дети… Двое взрослых мальчиков… Точно была девочка лет пяти…, все в стороне держалась от них… И они пропали… Сейчас ей бы было десять-одиннадцать! Точно. Но сейчас с Волковыми нет ее, значит… Ну что за звери, свою сестру в банку… Бесятина, какая-то!

— Ну если старшие братья всех сестер насиловали и с матерью спали…

— Сейчас губернатор появится…, надо доложить будет. Предыдущий-то и внимания не обратил, а этот, вроде бы…

— Ну вот и посмотрим… — Михайлов, поднял трубку телефона, набрал номер:

— Але, Валерич, приветствую!.. Да как-как… В аду мы живем, одни язычники и демоны. Хотел тебе доложить… Короче, нужно Волковых срочно… Есть… Сейчас губернатор подъедет, я доложу… Факты? Да хоть отбавляй!.. Ну есть…

— Ну чего вы медлите?

— Ну у нас нет полномочий… Без прокурора…

— Так звони…

— Может сама займешься?

— Прости… Больше не буду пилораму разрушать…

— Хе хе хе! Представляю, как муж с тобой…

— Чтооо?!!!

— Ну в смысле тяжело ему с тобой справляться… — Андрей уже набрал следующий номер:

— Алексей Игоревич, Михайлов говорит! Здорово-были!.. Да все пучком… Сам как?… Ну вот и я о том же… Я не оторву на долго… Когда можно представить факты под арест Волковых… Да всю семейку… Все есть…

— Ну что?

— А вот с губернатором едет главный прокурор, все и порешаем…

— Ну слава Богу…

Через десять минут Марина была дома. Небольшой домик, построенный в свое время одним из меценатов местной церкви, аккурат рядышком с ней на святой земле, арендовался ей уже около года, свой пока не строился, в виду постоянной смены выбираемой земли под постройку. Последняя версия была недалеко от поселения Полново, что раскинулось на самом большом плесе озере Селигер.

Захар Ильич читал в интернете, какую-то статью, что-то выписывая из прочитанного в блокнотик, золотым карандашиком, и отхлебывая из чашечки свежезаваренный кофе в турке, казался совершенно счастливым.

— Захар Ильич…

— Ны ны ны… Внимательно слушаю, дорогой коллега…

— Думаю нужно отца Олега просить приехать…

— Ты еще своего духовного отца, Владыку Маркелла с его «кавалерией» вызови, хе хе хе, да и я своих из центра подтяну… Шучу!

— А я вот нет… Что-то подсказывает, что нужно…

— Ну женская интуиция… эээтооо…

— Не хотите прогуляться?

— С удовольствием… Куда пойдем?

— На кладбище…

— На кладбище, так на кладбище… А может быть в ресторанчик?

— Вам здесь не понравятся ресторанчики…, ресторанчик…, в смысле, здесь 90 — е…

— Тем более любопытно!

— На кладбище!!!.. Я женщина, мое желание закон… — Церковь была старая, деревянная, ухоженная, весь город заботился о ней, но больше всего отец Иоанн. Вот прямо через дорогу, то есть в десяти метрах от ее стен и располагался старый погост, а в пятидесяти, правда в другую сторону, был домик, снимаемый Шерстобитовой.

— Смотри-ка, Марина Никитична — 1860 год! Какая скульптура! Хм… Надо же купец…

— Посмотрите, Захар Ильич, а вот крестьянин…

— Что-то у них не очень-то памятники различаются…

— Нам тут