На этот раз мы пошли вдоль правого берега Тигра до города Акшак. Немного выше города две главные реки Месопотамии сходятся ближе всего и соединяются каналом. В итоге оказались в нужном нам месте на несколько дней быстрее, чем если бы следовали через Ларсу. Переход был утомительным, но лучше нападать толпой на других, чем отбиваться от нее.

Сиппар — большой богатый город, расположенный на торговых путях от Средиземноморья к Персидскому заливу и между реками Евфрат и Тигр и при этом, как ни странно, не претендующий на независимость, не говоря уже о гегемонии. Видимо, своих слишком беспокойных и агрессивных шакканакку жители изводили, чтобы не мешали им жить спокойно. Сиппар, сдаваясь без боя, побывал под властью Эшнунны и Мари, а несколько лет назад стал вавилонским. На этот раз он тоже не выставил отряд, но снабдил вавилонскую армию продуктами, в основном скотом, купленным у кочевников. Типа мы не воины, а торгаши. Может быть, самая верная позиция в нынешней Месопотамии, где все воюют со всеми.

Вавилонскую армию возглавлял Хаммурапи. Наверное, успехи сына не впечатлили его, во второй раз решил не полагаться на глуповатого наследника, а то опять за кусок золота оставит богатейшую страну лживому изменнику. С тех пор, как мы не виделись, шакканакку Вавилона сильно поседел, но пока держится бодро. Доставили его в Сиппар на большой двадцатичетырехвесельной лодке с тентом над кормовой частью, где была платформа для пассажиров, так что не вымотан тяжелым переходом под знойным солнцем. Он принял меня в городском административном комплексе, но не в зале заседаний, а в небольшой прохладной комнате, где полулежал на пяти больших подушках красного цвета на ложе из дерева и лозы, выстеленном черными овчинами. Рядом был столик с серебряным кувшином емкостью литров пять и четыре чаши грамм на триста каждая. Повинуясь жесту хозяина, мальчик-раб наполнил две и подал, низко поклонившись, одну своему хозяину, вторую мне. Начали нарабатываться нормативы восточного холуяжа. Скоро слуги будут делать это, стоя на коленях.

— Как бы ты вел войну с Зимрилимом? — отпив из чаши, поинтересовался Хаммурапи.

— Передал бы шакканакку всех городов, что оставлю их в той же должности, если не будут помогать ему, а те города, которые окажут сопротивление, сровняю с землей и людей продам в рабство, и продемонстрировал бы это на каком-нибудь небольшом населенном пункте, — ответил я и перефразировал, закусив фиником: — Обычно люди между неволей и финиками выбирают последние.

Мой собеседник улыбнулся и признался:

— Мои гонцы уже в пути. Меня интересует, как лучше победить его в сражении.

— Лучшая победа — это победа без боя. Объяви за его голову награду в ее вес золотом. Тебе принесут ее сырой, чтобы получить больше, — посоветовал я. — В Мари, куда после гибели Зимрилима зайдем без боя, захватишь сотни талантов драгоценных металлов.

— Ты так уверен, что всех можно купить! — то ли удивленно, то ли восхищенно произнес он.

Более, чем уверен. Я заметил, что у семитов уже есть или был всегда стереотип, что ради денег можно совершить любую гнусность, а потомки будут доказывать это на деле до второй половины двадцать первого века, как минимум. При этом об их поступках можно будет только врать, а кто говорит правду, тот антисемит.

51

Голову Зимрилима привезли, когда вавилонская армия была в одном переходе от города Мари. Она была в кожаном мешке, чтобы меньше высохла. Хаммурапи приказал взвесить голову вместе с упаковкой и расплатился золотом. После чего приказал выкинуть ее шакалам, которые сопровождали нас на безопасном расстоянии, ожидая сражения и многодневного пира. Им не повезло. Элита Мари решила не рисковать, сама расправилась со своим шакканакку и предложила Хаммурапи жить в мире и дружбе. Он согласился, но с условием, что будут снесены городские стены и разрушен административный комплекс. Горожане подумали и решили, что мертвым укрепления не нужны, а живые что-нибудь придумают.

Я вместе с другими старшими командирами зашел в Мари на экскурсию в свите Хаммурапи. Город оказался больше Вавилона, не говоря уже о Гуабе. В остальном — храмы, дома, улицы, одежда — всё такое же, разве что украшения на людях и орнаменты на одежде и стенах немного отличались. Чувствовалось влияние Средиземноморья. Горожане приветствовали нас, как своих благодетелей, избавивших их от тирана. Даже соглашусь, что именно в этот момент они так и считали. Людям свойственно верить в то, во что выгодно.

Административно-хозяйственный комплекс был огромен, гектара два с половиной, не меньше. На пространстве в форме кривой трапеции, огороженном стеной высотой метра четыре, располагалось множество каменно-кирпичных зданий, в разное время пристроенных к предыдущим и по несколько раз перестроенных. Как нам рассказали, в нем сейчас двести шестьдесят три помещения разного назначения, от большого тронного зала до комнат писцов, мастерских, архивов глиняных табличек, кладовых, в которых хранились драгоценные металлы и камни… Некоторые постройки, по большей части новые, высотой метров пять. Многие расписаны снаружи и внутри сюжетами из местных мифов или самыми разными орнаментами. В общем, этот комплекс считался самым крутым во всей Месопотамии. Именно поэтому и был уничтожен. Все самое лучшее должно сейчас находиться только в Вавилоне. Перед этим из складов и кладовых было вывезено все ценное, что не успели растащить чиновники и обслуга. Подозреваю, что кто-то хорошо приподнялся в короткий период безвластия.

Поскольку из городов бывшего царства Мари, расположенных севернее и северо-восточнее столицы, начали прибывать делегации, чтобы признать Хаммурапи своим правителем и поклясться служить ему верой и правдой, пока будет сильным, я отпросился домой. Нечего нам здесь торчать без дела. Такую большую ораву кормить становится все тяжелее. Шакканакку Вавилона согласился со мной, наградил нас небольшой толикой из захваченного в сокровищницах Мари и даже предоставил речные баржи, чтобы доставили всех до Сиппара. Там наняли местных перевозчиков до Акшака, а потом и до Гуабы. На обратный путь ушло всего-то восемь дней. Перемещались в тесноте, баржи были переполнены, но это лучше, чем идти пешком в жару. По пути обратил внимание, что урожай на полях жиденький. Если бы Хаммурапи не регулировал цены, многие бы обнищали очень сильно, а некоторые обогатились. Социализм с месопотамским лицом.

По прибытии в Гуабу устроили праздник с жертвоприношениями. На этот раз скромный, потому что ярких побед за нами не числилось. Оружие использовали только в мирных целях. Зато вернулись домой почти все целыми и здоровыми, если не