толпой. Впереди бежал трусцой крепкий чернобородый мужик в надраенном бронзовом шлеме со вставленными во втулки, бычьими рогами. В правой руке бронзовый кинжал, покрытый кровью. Я сместился вправо, подвинув своего соратника, чтобы оказаться напротив этого типа. Когда «рогатый», прикрывшись щитом до уровня глаз, собрался уколоть меня кинжалом, я мощным, размашистым ударом развалил его шлем спереди по центру, между рогами и то, что было в нем. Пришлось сильно дернуть, чтобы высвободить клинок, застрявший в сравнительно мягкой, мышьяковой бронзе, и оттолкнуть щитом завалившееся на него тело. Следующему, нападавшему на моего соратника справа, отсек руку, а стоявшему сзади него воткнул острие в рот между плотно сжатыми зубами, крупными и желтоватыми, которыми жертва заклацала, словно собираясь перекусить булатную, «узорчатую» сталь. Еще два удара — и передо мной не осталось никого. Помог соседям справа и слева, они — своим, и вскоре враги закончились.

— Кругом! — трижды скомандовал я, хотя на этот раз поняли сразу. — Пропустите меня!

Протиснувшись в первую шеренгу, увидел, что вавилонская армия дружно гонится за удирающими врагами. На поле боя остались только убитые и раненые. И тех, и других было много. Несколько невредимых вавилонян, видимо, из задних шеренг, ходили между телами и добивали врагов, а может, и своих, и забирали ценные вещи. Я называю таких стервятниками.

— Гоните эту мразь! Если будет сопротивляться, убейте! Затем одна половина собирает трофеи, а вторая находит и выносит сюда наших, раненых и погибших, — приказал я своим редумам.

Пусть ребята прибарахлятся. Они заслужили. Да и в следующий раз охотнее пойдут на войну.

Среди убитых нашли клятвопреступника Циллисина. Это был тот самый «рогатый» мужик. Разрубленным шлемом полюбовались почти все воины вавилонской армии перед тем, как отдали мне. Не из-за того, что так украшен, а чтобы подивиться силе удара, рассекшего бронзу, кожаную подкладку и череп под ними. Аборигены не знают, что такое сабля, поэтому думают, что у меня рука тяжеленная, что, как им кажется, не мудрено при моем-то росте.

Самсуилуна появился часа через два после окончания сражения. Не знаю, кто сумел догнать и сообщить этому трусу, что он выиграл сражение. Самое забавное, что в историю он войдет, как победитель Циллисина, захвативший царство Эшнунна. Холуи позаботятся о том, чтобы никто не узнал, как было на самом деле.

48

В настоящее время Месопотамия и соседние территории разделены на небольшие государства, в которых один крупный город, несколько поменьше и прилегающие деревни. В каждом есть отряд профессиональных воинов, величина которого равна количеству пахотной земли рядом, способной прокормить их не в ущерб остальным жителям этой территории. Обычно это от двух-трех до двадцати-тридцати сотен. Шакканакку самого крупного города считается «отцом» по отношению к правителям меньших, «сыновьям», и взимает с них дань, которая тратится на увеличение армии, административного аппарата, строительство ирригационных, хозяйственных или культовых сооружений, предметы роскоши, причем пропорции в каждом случае разные. Как только какой-нибудь город увеличивается в размере и обзаводится более многочисленной армией и верой в свои силы или неверием в «отцовские», объявляет себя независимым и тратит сэкономленные ресурсы, которые раньше отдавал в виде дани, на собственные нужды. С другой стороны в одиночку трудно противостоять агрессивным соседям, поэтому стараются любыми способами увеличить подконтрольное пространство, обкладывая захваченные населенные пункты данью и увеличивая свою армию, или, что проще, заключают союзы с соседями на разных условиях, скрепляя их династическими браками. Оба варианта имеют свои достоинства и недостатки, но в обоих главным является закон силы: как только по самым разным причинам станешь слабее своих соседей, тебя порвут, как Тузик тапки. Время от времени в каком-нибудь государственном образовании приходит к власти сильный лидер, который захватывает все или большую часть территорий, объединив их на короткое по историческим меркам время, после чего опять распадаются. Мне кажется, дело в изменении климата. Когда наступает похолодание, увеличивается количество осадков, повышаются урожаи, появляется дополнительный продукт на содержание армии и прочие необязательные расходы, происходит объединение, а при потеплении, засушливости становится меньше еды, и сразу начинается распад, избавление от обременительных расходов. Этому способствуют и нападения кочевников, выдавливаемых засухой из полупустыни или гор на орошаемые, плодородные земли. Со временем пришлые оседают, становясь местной элитой, и включаются в старую игру «Захвати или подчинись».

Сейчас в Месопотамии заканчивалось похолодание. Судя по записям на старых глиняных табличках, урожаи в последние годы были такими же высокими, как триста-четыреста лет назад, когда вся территория находилась под управлением города Ур. Кстати, нынешние шакканакку-амореи считают себя прямыми наследниками правителей тех времен, ведут от них родословные, хотя сомневаюсь, что имеют с ними хоть какие-то родственные связи. Следствием повышения производства продуктов питания стал рост населения и попытка объединения территорий. Это пытались сделать разные шакканакку, но лучше всех получилось у Хаммурапи. Он подчинил южные регионы и принялся за северные. Первой пала Эшнунна. Следующим на очереди было царство Мари, расположенное выше по течению реки Евфрат, шакканакку которого Зимрилим передумал быть «сыном» Хаммурапи, покровительство которого спасало его от других соседей, решил, что сам справится, что быть «братом», то есть равным, не так накладно. В предыдущие годы он уклонялся от совместных походов по разным причинам, порой надуманным, а в этом перед самым походом вавилонской армии на Эшнунну прислал Циллисину подарки, что на дипломатическом языке означало моральную поддержку и оповещение об отказе участвовать в нападении. Хаммурапи правильно понял и оценил этот сигнал, поэтому наша армия не разошлась по домам после победы, а отправилась в царство Мари.

На этот раз мы шли по вражеской территории, разграбление которой — святая обязанность каждого воина. Чем и занимались с особым усердием, потому что снабжение армии становилось все хуже. В этом году в Мари был плохой урожай озимых. Хаммурапи предлагал весной помощь — пятьдесят ослиных вьюков ячменя (около четырех тысяч тонн), но взять ее — признать себя вассалом. Зимрилим отказался. Видимо, понадеялся, что сможет купить у других соседей. Говорят, у него накопилось много сокровищ, благодаря удачному расположению на торговом пути из Персидского залива и Элама в страны Средиземноморья, включая остров Арвад (Кипр) — главный сейчас поставщик меди. Хаммурапи запретил продавать в Мари любые продукты питания, а у других соседей тоже не все было хорошо с урожаем. Видимо, похолодание подошло к концу. Хорошие урожаи были только в Гуабе, благодаря введенному мной гипсованию.

Первым на нашем пути был небольшой приграничный город Хит. Его захватывали при каждом походе, поэтому большая часть жителей убралась с вещичками вглубь царства или