мирился, Фридрих II то вводил церковные каноны в своих итальянских владениях, то отменял их. В 1221 году этот капризный монарх, в угоду клерикалам, пытался учредить в Сицилии инквизицию. Тогда же он издал декрет, обязывающий евреев носить особый знак на одежде, объясняя необходимость этого тем, что при отсутствии наружных отличий между христианами и евреями возможны порча христианства и запретное сожительство между мужчинами и женщинами разных религий — мотив, заимствованный из решений Латеранского собора 1215 г. Евреи, по этому декрету, обязаны пришить к своей верхней одежде лоскут из цветной материи, мужчины зрелого возраста должны носить бороду; нарушители декрета наказываются конфискацией имущества, а в случае бедности им выжигается раскаленным железом клеймо на лбу. Едва ли, однако, Фридрих придавал серьезное значение религиозным мотивам этого акта. Просвещенный, хотя и деспотический монарх, державший при своем дворе в Неаполе еврейских и арабских ученых, поручавший им переводить на латинский язык произведения еврейско-арабской философии и в других случаях проявлявший терпимость к иудаизму, он мог издавать подобные акты только из соображений политического момента. И действительно, в позднейших распоряжениях Фридриха нет и помину об антиеврейских канонах. В статуте от 1231 года он обязывается защищать своих итальянских евреев и мусульман, «которых вспышки ненависти со стороны христиан подвергают нередко опасности». В то же время он делает евреев орудием своей финансовой политики, направленной к монополизации важнейших отраслей производства в Южной Италии, и укрепляет их экономическое положение.

В отличие от своих братьев в других странах, южноитальянские евреи принимали деятельное участие в индустрии этого богатого края. Две отрасли промышленности находились здесь почти всецело в их руках: окраска тканей и изготовление шелковых изделий. Эти профессии были издавна пересажены в Италию Переселенцами с Востока и из соседней Византии, где красильщиками и ткачами шелка были преимущественно евреи и греки, изделия которых имели сбыт на мировом рынке. Еще норманнские правители Южной Италии устраивали здесь красильные заведения (tinctoria), из которых извлекали доход через специалистов-евреев. Фридрих II, считавший евреев своей казенной собственностью, решил слить еврейскую монополию в красильном и шелковом промысле со своей государственной монополией. В 1231 году он велел направлять все заказы на окраску тканей в государственные красильные заведения Неаполя и Капуи, которыми заведовали евреи. На таких же условиях была установлена государственная монополия на изготовление и продажу шелковых изделий. Центрами этого промысла был порт Трани и некоторые другие города Апулии и Калабрии. Благодаря этому привлечению евреев к обрабатывающей промышленности они в Южной Италии и Сицилии гораздо меньше занимались денежной торговлей, чем в других государствах. Часть сицилийских евреев занималась сельским хозяйством, особенно разведением фиников. Фридрих II разрешил переселившейся в Палермо группе африканских евреев обрабатывать там королевскую финиковую рощу. Заведующий королевскими имениями в округе Палермо сдавал в аренду колонистам землю для разведения индиго и других африканских культур, еще неизвестных сицилийцам.

Конечно, император в качестве сицилийского короля был не единственным хозяином в городах: у него оспаривали власть городские магистраты, стремившиеся подчинить себе еврейские общины. Христианский город хотел властвовать над еврейским, как частью своей территории, и по мере ослабления государственной власти усиливалась муниципальная, неприязненная к евреям, заинтересованная в их бесправии и хозяйственной отсталости. Во многих местах евреи были подчинены, как и в Германии, юрисдикции епископов, а также принтам больших церквей и монастырей, которым их некогда «подарили» норманнские правители, вассалы римских пап. Фридрих II стремился порвать эту зависимость от Рима, но после его смерти в Южной Италии наступили большие перемены.

Началась та борьба за итальянское наследство, которая тянулась больше тридцати лет. Первая стадия этой борьбы кончилась гибелью Штауфенов и переходом власти к французам в лице Карла Анжуйского (1266-1282). Как ставленник римского папы, Карл должен был считаться с требованиями церковной политики, но вместе с тем новому неаполитанско-сицилийскому королю, вечно нуждавшемуся в деньгах, приходилось считаться и с требованиями финансовой политики, где евреи играли важную роль. Вот почему отношения Карла к евреям определялись равнодействующей между этими двумя силами. Покровитель инквизиции против еретиков в своих владениях, Карл поощрял миссионерскую деятельность доминиканцев среди итальянских евреев, как это делал его брат Людовик Святой во Франции. В Италии нашелся свой Павел Христиани, ренегат к услугам монахов. Некий Мануфортис из Трани, «бывший наставник синагоги», обратился в христианство и принялся проповедовать новую веру среди своих соплеменников; его старания не остались без награды: Карл приказал выдавать ренегату ежегодную ренту в шесть унций золота из доходов монополизованной красильни города Трани «за его усилия обратить других евреев на путь истины» (1267). По доносу этого ренегата король повелел конфисковать у евреев все тома Талмуда и даже молитвенные книги (1270). Духовенству поручалось следить, чтобы не было «греховного общения» между евреями и христианами разных полов, и чтобы в пользу церквей отчислялась десятая доля поголовной подати с евреев. Но, с другой стороны, Карл Анжуйский защищал своих еврейских данников против тех владетельных епископов, которые беспощадно эксплуатировали подвластных им евреев. Когда архиепископ города Бари заключил в тюрьму старшин еврейской общины, требуя от них увеличения денежной подати в пять раз, Карл велел освободить заключенных (1273). Он заступился также за еврейских промышленников города Трани, которых архиепископ и кастелян немилосердно обирали. Карл охранял самоуправление еврейских общин, оставляя, однако, за собой право утверждать избираемых ими старшин и наставников. Так, в Палермо он санкционирует избрание раввина Мебораха, рекомендованного «нашим верным магистром Фараджем, толмачам двора нашего»[31]. В другом случае король одобряет решение епископа города Трепани, который «в силу предоставленного ему права» утвердил в сане еврейского «священника» (Sacerdos) некоего Сулеймана. Таким образом, общинное самоуправление не было свободно от начальственного контроля извне.

Сицилийская вечерня 1282 года положила конец французскому владычеству на острове, и анжуйская династия сохранила свою власть только на материке, в Неаполитанском королевстве. В Сицилии утвердилась надолго арагонская династия. Независимый от римской курии арагонский король Педро III не позволял инквизиции и доминиканцам хозяйничать на острове, а к евреям относился так же терпимо, как в своих испанских владениях. Он поощрял в Сицилии ту систему откупа государственных пошлин и податей богатыми евреями, которая служила основой финансовой политики в самой Арагонии. При преемниках Педро Сицилия втянулась в общий политический курс, установившийся с XIV века в ее испанской метрополии.

§ 29. Духовная жизнь в Италии

Как и раньше, в умственной жизни итальянских евреев XIII века перекрещивались разнородные течения, шедшие из двух гегемонических центров: Франции и Испании. Из Северной Франции шла талмудическая наука тосафистов. Она широко развернулась в