поиски Рокси, повторяя, что Ребекка не виновата в том, что собака сбежала. Однако Ребекка хорошо понимала, что лучше им с Джонни пойти в лес одним. Стелзик явно чувствовал себя неважно, поэтому после того, как он открыл свой «шевроле», завел двигатель и включил обогреватель, они оставили его в машине, чтобы он согрелся, и направились обратно в лес по той же тропе.

– Надеюсь, твой уважаемый эксперт ответит на все твои вопросы, когда мы вернемся, и пусть попробует этого не сделать, – мрачно заметила Ребекка.

– Как ты думаешь, у собаки и правда бешенство? – опасливо спросил Джонни.

Они подошли сверху к тому месту, где трава все еще была окрашена в красный цвет и где Рокси напала на Стелзика.

– Маловероятно, – ответила она.

– Так что же случилось с собакой?

Ребекка огляделась вокруг и поежилась:

– Может быть, она испугалась…

– Чего?

Как только они ушли со склона и вернулись в лес, свет пропал, и только отдельные солнечные лучи прорезали густой полог яркими стрелами. Это создавало странную атмосферу изменчивости и зыбкости, которая вызвала в Ребекке новый прилив тревоги.

– Чего испугалась собака? – переспросил Джонни.

Ребекка посмотрела на брата. Выражение его лица, находившегося в тени, как-то неуловимо изменилось, и она не могла понять, что же оно значит.

– Не знаю, Джонни, – ответила она, и ее тут же почему-то охватило ничем не оправданное желание немедленно позвонить Ноэлле и узнать, что с девочками все в порядке. – У тебя на телефоне есть сигнал?

– Совсем слабый, всего один столбик.

– Ну, у меня и этого нету.

Тогда Джонни молча протянул ей свой телефон, и она принялась набирать номер Ноэллы, тревожно оглядываясь по сторонам и ожидая появления собаки в любой момент.

Ребекка попала на голосовую почту. «Это Ноэлла. Оставьте сообщение…» – послышалось в трубке.

Сердце у Ребекки упало. «Боже мой, эта поездка оказалась полной катастрофой», – подумала она.

Но, стараясь, чтобы ее голос оставался спокойным, она произнесла в трубку: «Позвони мне, когда получишь это сообщение, хорошо?» Ее палец завис над кнопкой завершения вызова, но неожиданно для себя она добавила: «Мне нужно, чтобы ты позвонила мне на телефон Джонни. Сразу же, как сможешь…» Она замолчала с надеждой услышать живой голос Ноэллы, но его не было. «Я тебе все объясню позже», – проговорила Ребекка и отключилась. Взгляд ее был вновь прикован к лесной чаще.

Пока она звонила, Джонни ушел вперед.

– Давай вернемся, – крикнула она ему.

Но на этот раз ее брат не ответил и продолжал идти по тропе вглубь леса.

IV

Первопричины

Ранее

Ребекка спасла множество жизней, но в этом списке Рамон стоял особняком.

Полное имя: Рамон Алехандро Кортес. Красив и молод – только что исполнилось девятнадцать. Получил университетскую спортивную стипендию как перспективный футболист и переехал в Штаты. Когда сотрудники отделения неотложной помощи обыскали его одежду через несколько часов после того, как он туда поступил, они обнаружили коста-риканские водительские права и телефон с огромным количеством семейных фото. Мать, отец, братья, сестры. Рамон присутствовал на большинстве снимков – белозубая улыбка, сияющие счастьем глаза… Ребекку часто раздражали слащавые картины семейного счастья, заполонившие соцсети, потому что в них было много лжи и фальши. Но снимки Рамона с семьей брали за душу, потому что на них отразились истинные чувства незнакомых Ребекке людей. И еще потому, что эти фото напомнили ей собственные семейные портреты – те, где она была с отцом и братьями. В них тоже была только правда, та неуловимая атмосфера общности и причастности, которые она даже до разрыва не могла найти на своих снимках с Гаретом.

Рамона вырезали автогеном из разбитой машины после аварии на скоростной автомагистрали на Лонг-Айленде. Его друг-француз, живший в Нью-Йорке по той же стипендиальной программе, ехал слишком быстро в гололед и потерял контроль над своей «тойотой». По словам очевидцев, автомобиль занесло, трижды крутануло на обледенелой трассе, а потом перевернуло на крышу и бросило под грузовик. Водитель фуры затормозил, но это не помогло. Друг Рамона погиб на месте, а девушка Рамона, которая ехала на заднем сиденье и была не пристегнута ремнем безопасности, получила серьезные травмы. Ее смогли стабилизировать и довезли до больницы, но она умерла через час после того, как туда же прибыл Рамон с переломом бедра, сломанными ребрами, одно из которых воткнулось в легкое, и правой ногой, оторванной ниже колена. Такими травмами Ребекку было не удивить – в бытность клиническим ординатором она не вылезала из операционной и насмотрелась всякого. Стремительные спорткары и молодые люди, слишком юные для того, чтобы с ними справиться, обеспечивали постоянный приток оторванных конечностей и сломанных костей, как бы мрачно это ни звучало.

Вот только пациент Рамон Кортес запомнился ей навечно.

Он очнулся через несколько дней после госпитализации, весь в перевязках, в гипсе и на вытяжке. Оглядел палату налитыми кровью глазами, в которых во время аварии полопались сосуды, и попытался что-то сказать. Пока он был без сознания, его мать и отец приехали из Коста-Рики. Они находились у постели Рамона и тотчас заговорили по-испански: мать благодарила Бога за то, что ее сын пришел в себя, а отец что-то успокоительно зашептал, сжимая руку Рамона по мере того, как его глаза наполнялись слезами.

Но Рамон хотел поговорить не с ними.

Он сосредоточил взгляд на Ребекке – женщине в белом халате в углу палаты, наблюдавшей за семьей Кортес, прижав планшет к груди.

– Нога… – произнес он.

Было ясно, что, очнувшись, Рамон что-то почувствовал, а потом и увидел. Взгляд его скользнул вдоль кровати и подтвердил самые страшные опасения: пальцы ног, лодыжка, голень, икра, словом, все, что ниже колена, исчезло.

«А ведь он сможет почти полностью вернуться к нормальной жизни, – подумала Ребекка, поймав этот взгляд. – Сейчас делают такие протезы, что сложно догадаться об инвалидности многих, кто их освоил… Рамон вновь научится ходить, бегать и водить машину, плавать, даже заниматься альпинизмом. И в футбол снова сможет играть – во дворе со своими детьми или племянниками».

Но в тот день Ребекка поняла, что физическая потеря была самой малой частью того, что произошло с ее пациентом. Перед ней наглядно встала картина глубокой психологической травмы, о которой она раньше только читала в учебниках. Этот милый парень, который в последующие дни неизменно разговаривал с Ребеккой и медсестрами тихо и вежливо, произнося с сильным акцентом слова благодарности за их заботу и интересуясь, как у них дела, переживал глубочайшее чувство утраты.

Все амбиции, которые он лелеял до автокатастрофы, все его мечты – любовь болельщиков, большие деньги, игра на гигантских европейских стадионах, ставших современными колизеями, – все пошло прахом.

Сегодня она вспомнила о Рамоне не потому, что его молодая жизнь превратилась в руины, а совсем по другой причине. Она навсегда запомнила выражение его