— Не искажай, все не так!

— Да? — хмыкнул Макс. — А мне кажется, что именно так. Убили вашего Антошу — истерика, крики, идем дружно бить окна! Хотели убить меня — да все нормас, достойная причина же!

Однако Эвелина уже сообразила, что наговорила лишнего, и взяла себя в руки. Она снова смотрела на него, как начальница смотрит на проштрафившегося стажера.

— Я не говорила, что кто-то хотел тебя убить.

— Так а о чем мы говорили все это время? О розовых пони?

— То, что ты делаешь, может привести к очень печальным последствиям. Не от «Белого света», разумеется, но от кого-нибудь. Ты наживаешь врагов.

— Занимательно получается… Критикуя «Белый свет», я наживаю врагов, но это не «Белый свет». Чудеса!

— О чем я и говорю: ты все сводишь в шутку. А напрасно. Я думала, трагедия тебя образумит…

— Только сына к этому не приплетай, — процедил сквозь сжатые зубы Макс.

— Не буду, как скажешь. Но он был связью между нами, из-за него я хочу, чтобы ты стал лучше и был счастлив.

— А если нет? Если я продолжу делать то же, что и делал?

— Тогда тебя уже не спасти. Мне очень жаль.

Она поднялась и ушла, так и не притронувшись к поставленной перед ней чашке кофе. Макс в кофейне задержался, но только для того, чтобы выложить в Сеть новый ролик. Останавливаться он не планировал.

Эту встречу он не воспринимал как знак заботы со стороны бывшей жены. Просто «Белому свету» не хотелось серьезно вкидываться в его устранение, вот они и попытались отделаться цивилизованной беседой. Не получилось, конечно. И по взгляду Эвелины было ясно: она и сама знала, что не получится, но раз приказ отдан, нужно выполнять.

Он не тешил себя надеждой, что на этом — все. Чем сильнее он покусывал «Белый свет», тем меньше оставалось шансов, что о нем забудут. Он готовился — ко всему, Макс не сомневался, что все сведется к нему. Однако оказалось, что есть и другие варианты.

Ему позвонили вечером, поздно, ближе к полуночи. Номер был незнакомый, но Макса это не испугало, уж чего-чего, а телефонных угроз он не боялся. Он ответил сразу.

— Да.

— Здравствуйте, вы указаны в телефоне Евгении Морейчик как контакт на случай экстремальной ситуации. Вы знаете эту женщину?

— Знаю… — еле слышно произнес Макс.

Он не ожидал этого. Должен был ожидать, но почему-то не стал…

Женя ведь не жила с ним постоянно! Да, бывала у него дома, иногда ночевала, у нее даже был ключ от его квартиры. Ну и что? Они не были женаты, они даже нигде не объявляли себя парой… Хотя глупо было считать, что никто не заметит их связь.

Женя теперь была единственным человеком, которого Макс подпустил по-настоящему близко к себе. Да и потом, она сама терпеть не могла замгарин и открыто его критиковала, не было смысла ее щадить. Они и не пощадили…

На нее напали на подземном паркинге, когда она вернулась домой после выезда на объект. Затащили на пожарную лестницу, которой обычные жители дома не пользовались, изнасиловали и избили так сильно, что она оказалась в реанимации. Все это звонивший сообщил Максу скупо и быстро, но Макс-то понимал, что за короткими словами стояли долгие часы страданий и унижения.

Повезло Жене лишь в одном: ее вовремя нашли. Ублюдки, напавшие на нее, не закрыли двери, когда уходили. Это показалось подозрительным другому запоздавшему водителю, подойдя ближе, он увидел сначала брызги крови, а потом и Женю… Думать о том, что с ней стало бы, если бы этот водитель не подошел, Макс себе запретил.

Естественно, он сразу же сорвался к ней. Приехал, хотел увидеть, а его не пустили. В реанимацию очень редко пускают даже родственников, а он ей — никто. Ему только и оставалось, что ждать в коридоре, чувствуя себя зверем, уже загнанным в ловушку.

— Жить будет, — мрачно бросил ему один из врачей. — Вопрос только в том, как.

Это был не единственный вопрос… Тут много вопросов. Максу хотелось сделать хоть что-то, бежать, сражаться, мстить… Но мстить-то нужно себе! Нигде не было указано, что нападение на Женю — это наказание для него. Ему и не нужны были такие указания, он все знал. Эвелина и была предупреждением! Они послали к нему бывшую возлюбленную — а пострадала нынешняя. Почему он не предвидел это?

А как он должен был предвидеть?

И все же ей позволили жить. Изуродованной, избитой, искалеченной — но позволили же! Потому что знали: если бы она умерла, Макс лишь начал бы атаковать «Белый свет» с большей яростью. Но пока она жива, рычаг давления остается, и он должен будет сидеть спокойно, не рыпаться и больше не лаять в ту сторону…

Вот только Макс даже здесь и сейчас не был уверен, что он будет делать дальше и какую из двух возможных жертв принесет.

* * *

Рыжий цветок тянулся к самому небу — величественный и вместе с тем какой-то неряшливо-беззаботный, раскинувший махровые лепестки во все стороны. Юля наблюдала за ним издалека, потому что ее заставили отойти подальше. А издалека все кажется не таким уж страшным… Подумав об этом, она усмехнулась и прикурила сигарету, устраиваясь поудобней на краю цветочной клумбы.

Ей не обязательно было оставаться здесь, она уже ни на что не могла повлиять, а бюрократическая волокита начнется только завтра. Ей сказали ехать домой, но она не спешила, она видела такое в первый раз — и надеялась, что в последний.

Один из ресторанов, принадлежащих ей, сгорел… Нет, правильнее говорить «горит», ведь пламя еще полыхает. Но суть-то от этого не меняется! Уже очевидно, что здание не подлежит восстановлению. Больших проблем это не принесет, потому что бизнес застрахован, и все же… Юле тяжело было думать о том, что она больше не увидит этот зал.

Каждый из ресторанов был ее детищем, она вкладывала туда немало сил, такую потерю никакая материальная компенсация не заменит. Так что Юля смотрела на огненный цветок, наслаждаясь последним проявлением красоты, которое мог подарить ей этот ресторан, и прощаясь с ним навсегда.

— Великолепно, не правда ли? — прозвучал женский голос рядом с ней.

Юля обернулась на эту реплику — и невольно шарахнулась. Нет, она уже привыкла к адептам «Белого света», даже к самым страшным из них. Они на каком-то этапе становились очень похожи друг на друга, так что к ним несложно было привыкнуть.