За спиной Ло Бинхэ виднелся драгоценный меч Чжэнъян, полученный им на пике Ваньцзянь. Имя меча, «сила полудня», прекрасно подходило к темпераменту юноши. Божественный свет, источаемый клинком, свидетельствовал о его превосходных качествах. Это первоклассное оружие Ло Бинхэ извлёк из скалы под восторженное ликование сотоварищей, и всё же этот прославленный меч не шёл ни в какое сравнение с тем, что был предназначен юноше судьбой.

Вернув себе самообладание, Шэнь Цинцю спросил:

– Как это ты обернулся так быстро?

Усевшись рядом, Ло Бинхэ аккуратно налил учителю чай и пододвинул к нему чашку.

– Задание не представляло особых сложностей. К тому же я так скучал по учителю, что мчался обратно день и ночь без остановки.

В этих словах сквозила некая фривольность, однако Ло Бинхэ не был бы главным героем, если бы в его устах даже легкомысленный тон не наполнялся неподдельной теплотой и искренностью, бьющей в сердце без промаха. И, по мнению Шэнь Цинцю… этот навык определённо был весьма эффективен!

Подняв чашку, мужчина отпил глоток ароматного чая со снежных вершин пика Цюндин, но совсем не ощутил вкуса.

– Близится собрание Союза бессмертных, – бросил он как бы невзначай.

Разумеется, Ло Бинхэ и сам давно знал об этом.

– Этому ученику надлежит подготовить список участников от пика Цинцзин и передать учителю, чтобы он просмотрел его?

Последние несколько лет Шэнь Цинцю и вправду предпочитал сваливать все организационные дела, как большие, так и малые, на Ло Бинхэ – в конце концов, тот, будучи послушным, смышлёным и услужливым, выполнял любые поручения с неизменным рвением и скрупулёзностью. В самом деле, к чему удручать себя скучными повседневными делами, когда ученик счастлив взять их на себя?.. Отчитываясь о выполненной работе, Ло Бинхэ никогда не забывал самокритично просить учителя, чтобы тот всё проверил на предмет недочётов; при этом Шэнь Цинцю едва удерживался от восклицания: «Хэй, парень, зачем ты всякий раз спрашиваешь, всё ли правильно, если на самом деле разбираешься в этом куда лучше моего?!»

– Когда закончишь, просто передай список главе школы, – велел Шэнь Цинцю.

Ло Бинхэ молча кивнул. Он хотел ещё что-то добавить, но тут его посетило какое-то странное ощущение. Юноше вдруг почудилось, что сегодня наставник уделяет ему особое внимание. Не удержавшись от улыбки, он спросил:

– Почему учитель так на меня смотрит? Неужели он тоже успел соскучиться по этому ученику?

– Я что, не имею права смотреть на своего воспитанника? – отозвался Шэнь Цинцю.

– Разумеется, имеете, – радостно рассмеялся Ло Бинхэ. – Учителю нравится то, что предстаёт его глазам?

Шэнь Цинцю с улыбкой покачал головой. Тщательно обдумав свои слова, он произнёс:

– Бинхэ.

Почувствовав, что учитель, должно быть, собирается сказать что-то важное, Ло Бинхэ вмиг сделался серьёзным:

– Да?

Глядя ему прямо в глаза, Шэнь Цинцю спросил:

– Ты хочешь стать сильным? Настолько сильным, что никто под небесами не посмеет тягаться с тобой?

Ло Бинхэ давным-давно решил для себя этот вопрос. Оправив полы одежды и торжественно выпрямившись, он без колебаний ответил, глядя прямо в глаза наставнику:

– Да!

При виде подобной уверенности Шэнь Цинцю испытал некоторое облегчение.

– А если бы тебе пришлось ради этого пройти через жестокие страдания, бесчисленные препятствия, опасности, грозящие твоему телу и душе, дойти до самой крайности, ты бы решился на это, чтобы стать самым сильным?

– Никакие препятствия и страдания не страшат Бинхэ, – медленно произнёс юноша. – Лишь бы он мог обрести силу, чтобы защитить всех и всё, что ему дорого!

Этим ответом он несколько успокоил мятущееся сердце Шэнь Цинцю.

«Верно, Ло Бинхэ, ради своего будущего и защиты своего бережно лелеемого несметного[98] нефритового цветника ты непременно должен стать сильным!»

Пусть Шэнь Цинцю было по-прежнему трудно принять это, он вынужден был смириться с тем, что главный герой непременно должен пережить это горькое перерождение, подобно тому, как бабочка вылетает из кокона.

И всё же, несмотря на высокий уровень, которого Шэнь Цинцю достиг в искусстве промывки собственных мозгов, он не мог ощутить маломальской радости при этой мысли, сколько бы её ни мусолил.

Вскоре каждый из двенадцати пиков хребта Цанцюн собрал в дорогу своих учеников, которые удостоились чести войти в список участников, и три дня спустя все они дружно отбыли на собрание Союза бессмертных.

На сей раз оно должно было состояться в ущелье Цзюэди – горной долине со сложным рельефом, простирающейся на много ли.

Те совершенствующиеся, что уже успели сделать себе имя и добиться высокого положения – как, скажем, главы пиков хребта Цанцюн и прочие наставники, – никогда не принимали участия в собрании, ведь соперничать с младшими за внимание сильных мира сего было ниже их достоинства. Верхняя граница числа участников была весьма высока – собственно, чем больше явится, тем лучше, – и в итоге к ущелью Цзюэди направилась грандиозная процессия из сотни полностью экипированных участников.

Ну а поскольку такое количество летящих на мечах совершенствующихся доставило бы слишком много беспокойства простым людям, всё-таки было принято решение отправиться в путь в повозках.

Подумать только, в романе жанра сянься все герои с утра до вечера разъезжают верхом или трясутся в повозках! По правде говоря, Шэнь Цинцю никогда не понимал, с какой стати Сян Тянь Да Фэйцзи прибег к такому авторскому решению, однако, хоть его претензии были вполне обоснованными, после того, как он три года кряду плевался на эту книгу, будто забарахливший фонтан, у него попросту не осталось слюны – так что теперь ему было совершенно до лампочки.

Подавляющее большинство выбирает верховую езду исключительно ради героической позы. Однако поскольку Шэнь Цинцю, во-первых, не горел желанием углублять знакомство с отрядом непарнокопытных, рискуя при этом сломать себе шею, а во-вторых, считал, что, подставляя лицо всем горным стихиям, не обретёт ни достоинства, ни комфорта, он на глазах у всех забрался в крытую повозку.

Однако там уже успел устроиться кое-кто другой; стоило вееру Шэнь Цинцю коснуться дверной занавеси, как изнутри раздался презрительный голос:

– Такой здоровый мужик – и собрался потеснить хрупкую женщину!

Обладательницей прекрасного лица, роскошных волос, собранных в высокую причёску, и не менее роскошной груди оказалась не кто иная, как глава пика Сяньшу, Ци Цинци.

В оригинальном романе её отношения с Шэнь Цинцю были довольно прохладными, так что они редко пересекались. Но за последние годы, поработав с ней бок о бок, он проникся уважением к её прямоте и грубоватой откровенности, так что, можно сказать, они неплохо поладили. В ответ на её упрёк Шэнь Цинцю невозмутимо помахал веером, веля ей подвинуться:

– Прошу госпожу снизойти