жители Академии, что-то бурно обсуждая, но из-за ветра я едва ли слышал что. Джант проходил мимо и здоровался с каждым из них, будто знал имя всякого, кто к нему оборачивался. Нам уступали место, пристально смотря вслед, будто зная что-то, чего не знаем мы.

В конце концов мы оказались на краю. Вид бесконечных пустых земель меня совсем не вдохновил: его я видел и из окна своей комнаты. А вот когда я опустил взгляд…

Голова огромной черепахи – Адалинды, как назвал её Джант. Я видел её сверху, впервые. Она и сама казалась балконом, только дышащим и двигающимся – на таком наверняка страшно и удивительно стоять.

Но там кто-то всё-таки стоял. Я не мог их точно разглядеть – видел только, что несколько фигур выстроились, словно перелётные птицы, за вожаком – пожилым мужчиной с длинными белоснежными волосами, развевавшимися на ветру шёлковым платком.

– О, наконец-то! Я так и знала, что вы придёте сюда, – вдруг послышалось сбоку.

Золотая Ива подошла к нам – такая тонкая, в том самом белом платье, босая, точно не чувствовала холода. Немудрено: она совсем другое существо.

– Это ты здесь всех собрала? – окинул взглядом толпу Джант. – Я думал, ни у кого уже нет надежды, что путевые смогут найти для черепахи дорогу.

– Отчего же? Может быть, сегодня что-то изменится.

Иными словами, «Да, это была я».

– Здравствуйте, – вдруг донеслось у Ивы из-за спины, и я вздрогнул.

Мира. Она была закутана в накидку с длинным шарфом. Наши взгляды столкнулись, и отчего-то я понял: сейчас тот самый момент, чтобы доказать. И ей, и Джанту, и Золотой Иве. Доказать, что я способен найти разгадку.

Я посмотрел на заходящий Игнис. Его лучи разливались по пустой долине. Чешуйки на голове черепахи отдавали рыжиной.

– Это Вергилий и путевые, – пояснила Золотая Ива. – Они те, благодаря кому Черепаховая Академия оказывается в нужном месте в нужное время. Они ищут ей путь для перемещения, чтобы она появлялась на другом конце света.

– Это… Не время, чтобы обсуждать это, – повиновался чувству я. – Мы здесь, чтобы ответить на вопросы.

Ива удивлённо вскинула изящные тонкие руки и перевела взгляд на Миру. Та же уставилась на меня с неподдельным удивлением. И только пламенное сердце тихо-тихо подсказывало: она только рада, что я наконец-то понял.

Джант же улыбнулся. Он скрестил руки на груди, и татуировки заплясали по ним с новой силой.

– Так вот что всё это значит, – сказал он. – Я бы подумал, что вы трое сговорились против меня, но отчего-то я понимаю, что момент и вправду пришёл.

Мы обернулись к Игнису. Мы оба чувствовали его огонь. И я, и Джант это знали.

– Знаешь, почему я не стал рассказывать тебе всё прямо?

– Почему?

– Потому что я не хотел повлиять на твои выводы. Каждый из нас мыслит по-своему. Своими способами и своими идеями. Многие называют это философией. И каждый должен ей обладать, как бы то ни было.

Я промолчал. Задавать лишние вопросы сейчас ни к чему.

– Я его ещё не сделал. Свой вывод.

– Ничего. Сейчас самое время помочь тебе.

– Мне не нужна помощь.

– Правда? – усмехнулся Джант. – Видимо, ты и вправду достиг цели. Возможно, даже не той, о которой я думал.

Я вздохнул в предвкушении. Джант даже не подозревал, как много значили для меня эти слова. Но я сдержался.

– Пришло время, – сказал я, задвигав костяшками пальцев.

Я повернулся к Джанту. Тот же смотрел нам за спины. Я проследил за его взглядом.

Маги. Они смотрели. Что-то предчувствовали? Что-то знали? Зачем им слушать простого мальчишку, о котором они ничего не знают?

– Они знают то, что знаю я, – словно прочитал мои мысли Джант. – Что ты изменишь Черепаховую Академию.

Нет, Джант. Изменишь её ты. А я лишь изменю тебя.

– Что ты узнал, Феникс?

Я вздрогнул от его вопроса. Вот так сразу? Отчего-то мне казалось, что этот разговор должен был начаться с раската грома или чего-то похожего на него, уложенного в слова.

– Историю.

– Какую историю, Феникс? Историю чего?

Вдруг со стороны послышался голос:

– Она сказала, всё это ради истории.

Это была Мира. Она в раздумьях опустила уши.

– О, н-ничего я… Не обращайте внимания.

Я замялся, бегая взглядом по каменному полу. И потом наконец поднял глаза на Джанта. Что-то во мне щёлкнуло, хоть я и не знал что.

– Историю всего, – сказал я и, вздохнув, заговорил быстрее: – Почти всего… Ту, что мне нужна. Так или иначе, мы были созданы Ею, или Её нимфами, но фактически Она наша Создательница. Мы все родились совсем разными, в разные времена и в разных концах света. И потому Она разная. Для всех Она стала тем, что им нужно больше всего, – силой, прибежищем, символом хаоса вокруг.

Маги переглядывались. Я заметил это, и в голове пронеслась молнией мысль: они – мой суд. Слушатели моего свидетельства.

– Ты же не будешь пересказывать всю историю, верно? – вскинул бровь Джант.

– В этом нет необходимости, – замотал головой я. – Мы и так все её знаем… в большей или меньшей степени. Я… не очень знаю, – отшутился я.

– Но ты всё равно хочешь что-то сказать? – почувствовал Джант.

– Да… Лишь одна вещь, которая меня беспокоит. – Я вздохнул. – Мы… умираем. Рано или поздно. Или просто можем умереть. Поэтому и называем себя смертными. Мы знаем, что такое смерть.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Джант ничуть не удивлённо – любопытствуя.

– Мы умираем по-разному, – продолжал я. – Старыми, молодыми, детьми. В бою, в тёплой постели, от лихорадки. На протяжении всей истории. Особенно сейчас.

Моя быстрая речь большинству наверняка казалась бредом. Но Джант лишь щурился, глядя на меня и не осуждая.

– Войн, болезней – всего было много. Но только один момент повернул историю. Три мировые войны. И отличается он только тем, что, казалось, сам мир умер. Потому что умирали мы, умирали много и долго…

Джант схватился за реликвию, и меня окутало туманом. Очень невовремя!

– Я бы хотел забрать смерть всех…

– Это не твоя вина, – замотал головой я. – То, что смерть существует. Я… Я сейчас всё расскажу. Подожди! Всё будет!

Я задрожал так, что Джант захлопал глазами. Но отвечать не стал.

– Три Мировые Войны начались намного раньше, чем возникновение их причины, – обвёл руками воздух я. – Царило спокойствие. Царила радость. Никаких войн, никаких эпидемий – только исследования, приключения, взаимопомощь. Так было не всегда, но настало время мира. Мы только-только узнали друг о друге, о наших сходствах и различиях. Прекрасный момент, когда о смерти никто и не вспоминал. Но… её не было слишком давно. Мы не хотели её возвращения. Была иная сила, которая заставила её вернуться. Создательница послала нам осколки благословенного зеркала. Зеркала, которое выберет одного правителя для всего мира. Все объединятся – и не будет никаких границ, никаких разногласий… Истинный мир, последний штрих в и без того красивой картине. Только вот на самом деле не многие осознавали, что осколки только разобьют этот мир на части. Ведь единым правителем хотят стать все. И это соперничество породит вражду. Одни скроют свои знания об осколках, другие будут драться за них до последнего, третьи солгут о них. Всё завертится, закрутится… Последний шаг – один из правителей пойдёт на самый большой обман в истории. Конец мира. Начало Войны за Земли. За ней – Война за Воды, Война за Небеса… И так – Три Мировые Войны. Смерти. Много смертей. Больше, чем когда-либо. На самом деле самое историческое событие – это и есть смерть. Смерть – это и есть история.

– К чему ты клонишь, Феникс? – спросил Джант.

Я оглянулся: он будто озвучил вопрос жителей Черепаховой Академии. Ошеломлённых и, кажется, догадывающихся, к чему я веду.

Я шумно втянул ноздрями воздух. Я знаю, что это ничем хорошим не закончится. Но оно должно закончиться.

– Кто создал осколки? Кто создал смерть? Кто создал нас? Кто-то дал нам шанс объединиться ради всеобщего мира и забрал