Ида вспыхнула от негодования:

– Не думай, что я каждого мужчину рассматриваю как потенциального мужа! Просто приметная пряжка. Вот и заинтересовалась.

Ида заметила долгий внимательный взгляд, которым одарил ее Лермонт, но так и не разгадала его значение. Мысли ее крутились вокруг графа. Значит, добродетельный граф оказался в неком заговоре против короля. Будет что рассказать министру тайной канцелярии Аластору Вайнеру.

Марка беззаботно рассмеялась:

– Разумеется, нет. Я пошутила. Не совсем удачно.

Лермонт предложил прогуляться, а затем посидеть в кафе за чашкой ароматного кофе. Но Ида отказалась: начинала болеть голова, да и настроение внезапно испортилось.

– А я с удовольствием прогуляюсь! – Марка пребывала в прекрасном настроении, в отличие от приятельницы. В ее движениях появилась особенная плавность, она постоянно крутила локон, выбившийся из прически.

Лермонт помог сесть Иде в экипаж и попрощался. Девушка вымученно улыбнулась и поблагодарила за приятно проведенное время. Экипаж тронулся, Марка, оставшаяся с Лермонтом на ипподроме, смотрела на мужчину во все глаза. Взгляд ее был мечтательным. Очередная жертва обаяния Лермонта Фальта готова упасть в его объятия. Девушка одернула себя: «Что за глупые мысли? Лермонт во всех отношениях положительный молодой мужчина. Стоит пожелать ему счастья».

Освободившись от тяжелого пальто и обуви, Ида рухнула в постель и до носа натянула одеяло. На кровать запрыгнул серый кот и ткнулся влажным носом девушке в ухо, щекоча усами. От него пахло рыбой: камеристка накормила или поживился на кухне. «Как же хорошо».

– Здравствуй, Серый! Нечасто ты теперь ко мне заходишь, совсем отвык, да?

Кот мурлыкнул негромко, как бы говоря: «Чудная ты хозяйка, все гуляешь где-то, а приходишь без мышей, голодная. Плохо охотишься, пропадешь без меня».

Ощущая дыхание теплого мехового тельца под боком, Ида расслабилась и незаметно уснула. Разбудило ее шебуршание кочерги в камине и звонкие удары ею же о каменную топку. Вечер. Ветта пришла растопить очаг на ночь.

Ида повернула голову и застонала, пронзенная острой болью от макушки до пят.

Ветта обернулась:

– Вы проснулись, лэри! Ну и спите же вы! Набегались небось со своими конями!

– Который час?

– Так к девяти уже. Все вы проспали: и обед, и ужин. Но я вам принесла все равно: проголодаетесь к ночи. Сегодня жаркое чудо как удалось!

Есть не хотелось. Тело била мелкая дрожь.

Ветта закончила с камином и подошла к кровати, чтобы забрать с небольшой тумбы снятые Идой украшения и положить в шкатулку.

– Неважно выглядите, лэри Хольмсварт, – она протянула руку и потрогала лоб девушки. – У вас жар, да еще какой!

Камеристка ахнула и всплеснула руками.

– И ведь профессор Димистр сейчас занят. Такая беда с лэртом Пфальцем, такая беда…

– Ну вот, стоит мне уснуть, как что-нибудь случается, и все знают обо всем, кроме меня! – Ида усмехнулась с долей самоиронии.

– Не везет лэрту Пфальцу совсем. То в постели чуть не сгорел, а тут еще беда с головой у него. Носом кровь пошла, нашли без чувств едва живого в галерее. Так и лежит в лечебнице у профессора Димистра, в себя не приходит. Говорят, кровь в голову ударила, плох совсем.

Ида вздрогнула. Что-то зловещее как будто коснулось теплых плеч, прикрытых лишь тонкой ночной сорочкой, огрызнулось и отступило. Странные порой образы приходят человеку во время болезни.

Ветта отерла по привычке руки о полотенце, которое всегда носила в кармане передника, хотя те были вполне чисты, и решительно выпрямилась.

– Но я его позову, пусть зайдет, с жаром вот ведь как, лэри, никогда не знаешь, как оно выйдет…

Девушка опустила тяжелые веки. Серый куда-то ушел по своим кошачьим делам. Без него стало тоскливо.

Девушка успела задремать, дожидаясь прихода доктора. Седовласый невысокий мужчина готовился к визитам основательно, нося за собой внушительный саквояж.

Он отодвинул остывший ужин и разложил свои инструменты.

– Ну что ж, послушаем вас…

Принять сидячее положение оказалось нелегко. В ушах заухало, голова пульсировала болью с новой силой.

– Легкие чистые. Я дам вам микстуру от жара. Вам нужно много пить и соблюдать постельный режим. На что еще жалуетесь?

Ида описала свои ощущения.

Доктор впал в задумчивость. Хмыкнул.

– Давайте проверим одну теорию. Пригните голову к груди.

Он подложил руку под голову девушки и подтолкнул вперед. Полусогнутые ноги подтянулись к животу, тело пронзила боль, и Ида закричала.

Доктор бережно уложил больную обратно на подушку.

– Ветта, завяжите рот и нос платком. Сходите в больничное крыло и скажите моему ассистенту подготовить отдельную палату.

Ветта, не задавая лишних вопросов, выполнила поручение.

Доктор, кряхтя, уселся за стол и подпер голову кулаком.

– Придется вам переехать в мою вотчину, лэри, и, боюсь, надолго. Воспаление мозговых оболочек.

Происходящее дальше виделось как в тумане. Нескончаемо долго тянулся путь до палаты. Бесконечная боль и белые стены. Пересушенное постельное белье, отвратительно пахнущее горечью. Ночь и день. И снова ночь.

Странные образы, приходящие во снах. Стервятник, рвущий скулящего человека в раскаленной пустыне, пытающегося закрыть руками лицо. Человек старался подняться, но падал снова и снова. Ида плакала, не в силах помочь. Вдруг пустыня превратилась в ночной лес. У костра сидела женщина Ньерд и улыбалась, глядя на танцующий огонь с улетающими в звездное небо серебряными искорками.

Женщина ласково улыбнулась девушке:

– Не жалей их: они давно погибли. Береги себя. Он уже знает о тебе и обязательно придет, но ничего не сможет взять.

Огонь пыхнул жаром, посинел, выпуская сноп искр, превращающихся в звезды высоко в небе. Ньерд указала на сотни огненных мотыльков:

– Это твоя сила. Ты можешь брать ее много. Ничего не бойся: черный волк всегда рядом.

Все исчезло, превратившись в цветущий луг. В прогретом воздухе пахло разнотравьем.

Ида уселась на траву.

– Хорошо как!

Рядом сидел кто-то, держащий ее за руку.

– Смерть всегда хороша, когда приходит в свое время.

Лицо незнакомца было в тумане.

– Значит, я умираю.

Он пожал плечами:

– Только если захочешь сама. Ты рождена свободной. За грань все уходят по своей воле.

– Неправда, – Ида обиделась. – Мама бы никогда не ушла от нас…

– Смотря что предложить. Ты бы никогда не ступила на свой путь, будь она с тобой.

– Меня никто не спросил, хочу ли я куда-то идти.

– Ты выбрала давно, еще до рождения, когда умерла и еще не жила.

– А Свен?

Молчание.

– К тебе пришли.

Иду выдернуло из забытья в жестокий мир. Вместо разнотравья – запах карболки.

Она едва смогла приоткрыть глаза. Доктор разговаривал с Лермонтом. Последний смотрел на кровать обеспокоенным взглядом. Тихих